шпионом польской, германской, японской и английской разведок.
3. Стремился к захвату власти в СССР, готовил вооруженное восстание и террористические акты против руководителей партии и правительства.
4. Занимался подрывной, вредительской работой в советском и партийном аппарате.
5. Организовал убийство целого ряда неугодных ему лиц, могущих разоблачить его предательскую работу, и имел половые отношения с мужчинами (мужеложство). На суде Ежов заявил: “В тех преступлениях, которые в обвинительном заключении, я признать себя виновным не могу. От данных на предварительном следствии показаний я отказываюсь. Они мной вымышлены и не соответствуют действительности. На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, что я не террорист, но мне не верили и применяли ко мне избиения. Никакого заговора против партии и правительства я не организовывал, а наоборот, все зависящее я принимал к раскрытию заговора. Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я их мало почистил. Кругом меня были враги народа, мои враги. А я их не разглядел”.
Его действительно пытали обученные им бывшие подчинённые, причём делали это с большим удовольствием.
Единственный «грех», который признал за собой Ежов (тогда это квалифицировалось как уголовное преступление), было мужеложство, которым он начал заниматься с молодости.
На допросах он назвал немало имён своих партнёров, но разглядывая фотографии его награждения «всероссийским старостой» М. Калининым (на снимке) и плакат с шепчущим ему на ухо Сталиным (см. выше), так и хочется за их счёт расширить круг его партнёров. На следующий день после зачтения приговора 4 февраля 1939 года Ежов был расстрелян. Его последними словами, как и у многих других в эти годы, были: «Да здравствует Сталин!». Я бы назвал это – «до смерти преданный пёс».
Возвращаюсь к отставке отца.
«Итак, после более пяти лет работы в аппарате ЦК партии нужно было уходить.
Сердце сжимается, ноет. Тоскливо. Места себе не находишь, руки опускаются и никак не сосредоточишься на чем либо, а в мозгу один вопрос, – за что! за что?!?!
Сдача дел по сектору и комиссии по выездам за границу. Получил решение Секретариата ЦК о назначении на работу во вновь организованный Наркомат Оборонной Промышленности. Это решение родилось после того, как я побывал у А.А. Андреева.
Во время беседы Андрей Андреевич чувствовал себя крайне плохо, был смущён, пожимал плечами и разводил недоуменно руки.
Во всем облике Андрея Андреевича было большое сочувствие, симпатия и вместе с тем он смотрел на меня как на уже обреченного.
Стараюсь как можно быстрее сдать дела и уйти, т. к., вопреки желанию товарищей, нет уже той душевности, товарищеского отношения, какие существовали все годы. А иные при встрече делают вид, что не заметили.
Страх
