поражала своей разнородностью, и кого там только не было: и представители с юга, в бараньих шапках, и певучие хохлы, и щегольски одетые богатые юноши, и бледные меланхолики в нищенских отрепьях. Посредине залы слышались литературные споры, студенческая речь лилась свободно и жарко. По углам с виноватым видом теснились новички-провинциалы. Несмотря на толчею, постоянный гвалт и нестерпимый, острый запах миазмов, Крамской был несказанно счастлив в академии. Он за час до открытия одним из первых занимал очередь в рисовальный класс и с поленьями в руках терпеливо ждал в очереди, когда запустят на занятия.
В пять часов дверь отворялась, и толпа с шумным грохотом врывалась в зал, неслась через все препятствия, минуя скамьи амфитеатра, вниз, к круглому пьедесталу, где художники закрепляли за собой места поленьями. Усевшись на такой жесткой и неудобной «мебели», дожидались натурщика и писали, писали до умопомрачения.
Но все это было уже позади, Крамской со своими товарищами был выдворен из академии. И все-таки они победили, благодаря их бунту в академии в виде опыта учредили отдел жанристов и позволили писать в мастерских сцены из народного быта. Правда, вскоре жанристов закрыли, но ряд картин на собственные темы все же увидели свет. И на академических выставках эти картины вызвали у русской публики радость и восторг! Это было свежо, ново, живо, забавно. Такие картины, как «Сватовство чиновника к дочери портного» Петрова, «Пьяный отец семейства» Корзухина, «Привал арестантов» Якоби, «Кредиторы описывают имущество вдовы» Журавлева, «Чаепитие в трактире» Попова и другие, произвели фурор.
Однако успех русской школы был далеко не полным. Поклонники отечественной живописи были публикой малоавторитетной, небогатой и не могли поддержать родное искусство материально. Люди же богатые, меценаты со вкусом, воспитанные на итальянском искусстве, авторитетные ценители изящного с негодованием отворачивались от непривычных для них картин и, конечно, возмущались подобным творчеством, яростно ругая его.
Нищим, бесправным художникам приходилось за бесценок отдавать свои труды, то чтобы погасить долг за жилье, то вместо платы за одежду, обувь, а бывало, и просто за еду.
Казалось, что русское искусство должно было зачахнуть на корню, но появились богатые русские люди, которые протянули руку помощи творцам. Меценаты. Это были Солдатенков и Третьяков. Особенно Павел Михайлович Третьяков, который один на своих плечах вынес вопрос существования русской национальной школы живописи. Этим он совершил великий, колоссальный подвиг для своего Отечества! И художники могли рассчитывать не только лишь на академию.
Искусству необходимы время и средства, а главное – любовь к себе, тогда художник терпит всевозможные лишения и может совершать чудеса. Но постепенно силы ослабевают, истощаются ресурсы, а мастер начинает работать по заказам за деньги. Но есть иные люди, люди с крепким характером, во время исполнения заказов они непрестанно самосовершенствуются
