перестал петь и повторил за мной вопрос. Я понял, что когнитивные вопросы – путь неверный.
АРНИ: Как глупо с моей стороны. Давай споем «вози».
ПИТЕР: Вози было здесь еще до того, как ты начал работать со мной.
Теперь мы стояли вокруг кровати Питера, охваченные возбуждением и любопытством.
В этот момент Питер заснул, а мы с Эми сделали перерыв. Спустившись в кафетерий позавтракать, мы начали яростно теоретизировать. Что могло означать это «вози»? Wo – по-немецки «где», а «зи» звучит как sie, что значит «она». Может быть, он говорил: «где она?», говорил что-то о женщине, о своих чувствах? Или, может, он говорил: «что она хочет», потому что «вози» напоминало фразу wott sie («она хочет») на швейцарском диалекте немецкого языка.
Эми вспомнила слова Питера о том, что «вози» было изначальным паттерном, он был там до того, как мы пришли. Кроме того, «вози» предварялось номером 9 и каким-то образом связано с новым планом трамвайных линий Цюриха. Почему все это передавалось нам в форме любовной и праздничной песни?
Хотя мы не могли понять содержание, процесс был ясен: быть ребенком, играть и петь. Мы учитывали и то, что число 9 встречается в мифах, связанных с загадочными вещами из других миров; знали из сновидений Питера, что его женственная чувственность всплыла на поверхность. Возможно, ключом к жизни для Питера служил сам акт магического бытия (чем объясняется появление девятки) и процесс соединения людей (новая трамвайная система Цюриха) через чувство (трамвайными остановками были Хелен и Эми). Похоже, что его открытие представляло собой переживание вечности, выражения самого себя открыто, экстатично и радостно, как это делает наивный ребенок, не знающий взрослых запретов.
Мне пришло на ум воспоминание из раннего детства, которое он рассказал мне, когда я спросил, не может ли он припомнить какой-либо из своих детских снов. Его самое раннее воспоминание было таким:
Воскресным утром я лежал в кровати в комнате моих родителей. Вбежали две мои сестренки и прыгнули ко мне в постель. Какая восхитительная атмосфера!
Первые детские воспоминания или сновидения – это образец наших индивидуальных мифов. Прожить детский миф в реальности – это, должно быть, и есть новый план. Подруга Сэнди и Эми в его трамвайном видении служат преходящими образами его памяти о детстве.
Я знал из своего предыдущего опыта работы с умирающими, что нередко те, кого считали клинически мертвыми, испытывали великие видения[7]. Во время сна и комы эти видения раскрывали им тайны, о которых они, как правило, позднее забывали. Почему мы забываем магические ключи?
Переживание смерти кладет конец нашему обычному мышлению. Умирая, мы приобретаем непостижимый ракурс видения – мы видим себя как бы сверху, лежащими внизу мертвыми. Это как если бы мы могли наконец сказать себе: «Вот лежу я, хорошая женщина или мужчина, который сделал то-то и то-то. Вот лежу я, мертвый или умирающий. А почему бы и нет? Я сейчас здесь, в гуще этого нового и поразительного опыта, открываю то, что мне всегда нужно было знать о бытии».
Многие испытывали эти поразительные переживания, в которых им раскрывались
Это также подтверждалось и другими. См. в особенности Raymond Moody,
