возвращаться в Санкт-Петербург. Пиц с трудом скрывал ликование. Скоро он покинет это злосчастное место и помчится к любимой, которая в тайных письмах, вложенных в корреспонденцию его адъютантов, уверяла, что истомилась, ожидая его!
Мама Лёля действительно выглядела если не истомленной, то немного уставшей. Несмотря на это, она будто еще похорошела. Бледность подчеркивала глубину ее черных глаз. Ольга похудела и стала еще грациознее, а движения приобрели большую плавность.
Однако после двухмесячной разлуки Павел ожидал более теплой встречи. Глаза Ольги казались ему темнее обычного, что, насколько он уже понял, не предвещало ничего хорошего. Госпожа Пистолькорс стояла у окна и жестом руки заставила Его Императорское Высочество остановиться на расстоянии, не приближаясь.
– Очень хорошо, что Вы пришли. Мне необходимо с Вами объясниться, – слишком официально для встречи после долгой разлуки начала она.
Сердце Павла оборвалось и повисло на одной артерии. Она полюбила другого и хочет оставить его. Что еще можно объявлять с таким видом?
– Прошу, не перебивайте меня! Иначе я собьюсь… Я не знаю, как сказать… с чего начать… – госпожа Пистолькорс нервно крутила в руках шелковый платок.
– Я слушаю, – Пиц ненавидел такие моменты. Каждая секунда растягивалась в безразмерный кошмар ожидания, рисующий картины, одна страшнее другой.
– Это все ужасно! Вероятно, Вы теперь со мной порвете…
– Умоляю, говорите! – Его Императорское Высочество чувствовал приближение панической атаки.
– Я ношу ребенка. Вашего ребенка… – прошептала Ольга и отвернулась к окну.
Павел, который готовил себя к измене, расставанию и прочим неприятностям, опешил. Он не сразу осознал, что чувствует по поводу перспективы снова стать отцом. Зато он ощутил огромное облегчение, что его не бросают. Напротив, Мама Лёля теперь была привязана к нему намертво.
– Что же в этом такого ужасного? – Пиц скорее изобразил оскорбление, чем почувствовал реальный укол. – Или Вы не желаете моего ребенка?
– Как Вы можете так говорить! Это самое большое счастье! Что бы ни случилось, со мной теперь навсегда останется Ваша частичка, наше чадо! Но я понимаю, что для Вас все сложнее…
– Я не хотел бы, чтобы Вы обманывались и грезили о несбыточном. Наш брак невозможен. Прошу Вас помнить об этом и не просить того, что я не в силах дать. Все остальное у Вас и у моего ребенка будет, включая мою любовь и заботу! В этом Вы можете не сомневаться! – лицо Павла просветлело. – И, уверяю Вас, я тоже рад сему пусть и неожиданному повороту судьбы!
XII
С каждым днем осознание будущего отцовства приносило все больше радости в настрадавшуюся душу Павла. Но как только он стал забывать об огорчениях и заботах, они напомнили о себе.
Вдовствующая императрица пригласила его к себе на чай. Однако дружеская беседа
