звукам четче представлялась необъятная тишина и мистицизм такого неизменного за миллион лет и вечно нового явления – заката солнца.
Мужчины полминуты постояли после исчезновения диска, а потом стали молча расходиться. К Раулю сзади подошел капитан и тронул его за локоть. Парень вздрогнул. По тому, как тот испугался, Сострадательное Око заключил, что время не пришло и, вернее всего, в минуту заката Рауль думал о своем, о чем-то беспокоился или вынашивал план. Новичку не было дела до того, что происходит на корабле и на водах, через которые проходит корабль. Капитан выразил мнение, что в этом они похожи с Димой.
– Сэр, я не знаю моего соседа. В первый день я дежурил, а он уплыл на катере, с тех пор не приходил. Но, доложу, этот Дима неряха, мне пришлось убирать, и до сих пор я не все разгреб. Как вы таких матросов держите?
Капитан поинтересовался, не беспокоит ли его что-нибудь еще, кроме нерадивого соседа?
Рауль пожал плечами:
– Я вот не пойму все насчет ваших ритуалов. Поспрашивал, никто толком не объяснил… Пожалуй, вот это.
На выдохе капитан ответил, что не помнит, говорил он или нет, – корабль здесь главнее капитана; как и Рауль, капитан несет здесь вахту, и еще до его прихода установилась традиция. Как и остальные моряки, и десять, и двадцать лет тому назад он каждый день по два раза выходит на палубу и делает в точности то, что другие.
– Все же это… непонятно.
– Дорогой друг-человек, ты не замечал, что, когда все становится понятным, минуту спустя подступает грусть? Но и это половина человеческой беды, мы же с тобой в человеческом мире, не так ли? Сегодня я поглядел на тебя, поэтому и остановил. Вижу, ты гоняешь туда-сюда десятка два мыслей, которые давно стали понятны, однако они не отпускают тебя, а ты их не прогоняешь. Узнанное утрачивает привлекательность, причисляясь к тому, что годами накапливается в человеческим мозге. Чтобы не почувствовать от этого горечи, чтобы узнать новое и восхититься им, надо получить освобождение.
Ты в гальюн ходишь по этой же причине – неуютно ведь все в себе держать, так?
Капитан вывернул ноги крестиком, а корпусом подался вперед, будто сгорал от нужды немедленно опорожниться. Потом произошел действительный, довольно громкий выхлоп газа, и, не меняя позы, капитан стал пятиться в направлении кают-компании, где находился ближайший гальюн. Два или три голоса искренне рассмеялись где-то позади, а, когда капитан скрылся за дверью, Рауль сморщил нос от резкого запаха сероводорода.
Хотя ему было не смешно, он подумал, что Элизия лопнула бы со смеху, увидев эту сцену или даже расскажи он ей этот случай. Волей-неволей он улыбнулся: «Капитан, по ходу, шутник. Но что он там ввернул про мысли? Главное, хитрец, так и не объяснил ритуала – точно пиратская традиция! Головы сейчас они не отрубают, вот и сочинили…»
Не успел
