пальцы от онемения, и все время хотелось высвободиться.
Но складывалось впечатление, что тогда они безапелляционно проиграют Борьке и Майке в замысловатой дурацкой игре «Кто из нас лучшая пара?», а Свете было важно, чтобы игра продолжалась, чтобы они отставали хотя бы не с унизительной разницей по очкам, и Гришка терпел, проявляя всю теплоту, на которую только был способен.
За пару недель до дня города случилось настоящее чудо – асфальт на тротуарах и гранит на набережных окончательно высохли, а солнце повисло на небе крепко и уверено, обещая на время никуда не деваться. Ноги шли будто сами, кроссовки почти отрывались от земли, и очень хотелось дышать. Гришка волочился за Светой с чумной головной, смотрел как впереди, обгоняя Бориса, едва ли не вприпрыжку бежит к воде Майка. Вышли к Стрелке. У воды был сумасшедший цвет неразведенной синей гуаши, все блестело, играло, а небо было далеко и радостно. Навстречу, от ступеней, поднимались такие же, полупьяные, будто не веря, что вот, пережили, зима, наконец, кончилась, будет свет и тепло, будет смысл вставать по утрам.
Майка присела к воде, осторожно тронула ее пальцами и захохотала. Почему-то не сдержавшись, Гришка улыбнулся тоже. Дурацкая Майка, дурацкий смех. Света тут же обняла его со спины, прилипла щекой к поношенной кожанке, крепко сжала, будто пытаясь сделать прием Геймлиха, но Гришка вывернулся и мягко ее отстранил. Боря кинул на Гришку неодобрительный взгляд и покачал головой.
Ойкнув от радости, Майка кинулась обратно наверх, к колоннам, где опять располагался какой-то танцевальный клуб. Зазвучали латинские мотивы, и пары, пестрые не по своим облачениям, но по своему составу, закружились в танго. Было приятно на них смотреть – пожилой африканец в стильной джинсовке вел худощавую девчушку в огромных очках, прожженный байкер в косухе и бандане жарко обнимал пышнотелую мадам в легком розовом платьице, загорелая гибкая брюнетка – явно в прошлом профессионал – чуть раскрыв рот и призывно глядя, манила к себе своего робкого, то и дело спотыкающегося партнера. И никаких попыток сделать все идеально. Только удовольствие в чистом виде.
Света принялась рассказывать, что она до восьмого класса ходила на бальные, и может сдюжить любой из этих танцев, и пока Борька и Майка отплясывали, задыхаясь и смеясь, Гришка стоял, облокотившись на набережную, кивал головой, но почти не слушал. То ли из-за погоды, то ли из-за фото, которые все еще могли оказаться мамиными, настроение было смятенное, думалось о разном, но как-то рвано, бессмысленно, и хотелось попросту спуститься обратно к реке, и, зачерпнув воды, расфыркиваясь, умыться, чтобы хоть как-то отбить от себя тревожные мысли.
Дальше пошли по мосту. Ветер был еще холодный, забирался щекоткой под куртку, кусал за уши, высекал капли из носа. Но все равно он был уже добрый, озорной как полтергейст, не угрожающий уже ни простудами, ни обморожениями.
В саду услышали баян – старушка виртуозно играла «Синий платочек» скрюченными пальцами, и Майка сунула ей аж три сотни,
