И не выходи из воды! Иначе нас убьют.
– Понял, понял, – недовольно пробурчал Варгонт. – Не буду шуметь и высовываться. Нас и так уже сто раз убивали. Давай, пускай воду, топи скорпиона…
Хантра болела уже два дня, у неё кружилась голова, ныли кости, и всё тело горело, как в огне. С утра ей стало лучше, и она даже смогла немного поесть. Когда после полудня Заира сказала ей, что Коринтия заболела и они могли бы пойти к реке вместо неё, старуха сначала отказалась, а затем, подумав, согласилась – она тоже устала лежать в шатре и хотела посидеть на берегу реки. Заира завидовала тому, как наложницы постоянно делились впечатлениями от купания в ночной реке, а ей оставалось только вздыхать и слушать, потому что у тётки были свои приметы на этот счёт. До свадьбы, как она говорила, под ночным небом нельзя появляться голой…
Когда, наконец, наступила ночь и стражники привели за ними пленных носильщиков, она радовалась, как ребёнок. Хантра устало забралась внутрь вместе с ней и плотно задёрнула занавески. Их отнесли чуть дальше, чем остальных наложниц. Коринтия всегда предпочитала купаться отдельно от всех, наивно думая, что её положение выше других, и ещё опасаясь, что её сглазят. Носилки тоже ставили подальше от воды, чтобы пламя не могло осветить то место, где она купалась. Так же пленные носильщики поступили и сейчас, остановившись за двадцать шагов до берега.
Какое-то время они стояли на месте и ждали.
– Молчат. Наверное, их там внутри укачало, – тихо произнёс Икадион, которого Лаций попросил сходить вместо него. – Это всё ты виноват, – с усмешкой кивнул он Атилле, который стоял рядом, в недоумении глядя на старуху. Того, в свою очередь, попросил заменить его Варгонт.
– Я-то причём? – глупо пробасил тот. – Нёс, как нёс. Сейчас ещё нажалуется на нас. Пошли отсюда! Как бы головы не лишиться из-за этой старой дуры.
– Пошли. Вон, варвар машет. Идём! Надо будет потом Лацию рассказать, – согласился Икадион и поплёлся в сторону стражников, которые уже спешили собрать и пересчитать пленных. Он не заметил, как позади него шевельнулась занавеска и оттуда выглянула Заира.
– Лаций, – прошептала она. Это было единственное слово, которое она разобрала в их разговоре, но знакомой фигуры среди уходивших пленных не было. Старая Хантра взяла у стражника два длинных факела и подошла к воде. Здесь ей было легче. От воды веяло прохладой, но в теле всё ещё была слабость. Старуха передёрнула плечами и отошла назад, на сухое место, где песок переходил в твёрдую глину берега. Стражник воткнул там факелы и поднялся вверх за остальными. Хантра достала две подушки и толстую накидку. Постелив их на землю, она подошла к носилкам. Слабый свет огня еле доставал до занавесок, луна этой ночью спряталась за дымку облаков, и старуха, проклиная всё на свете, тыкалась в темноте в разные углы, стараясь найти длинную простыню.
– Тётушка, не надо, – недовольно сказала Заира, – я сама могу. Что тут снимать?
– Стой,
