спускал ему штаны, вынимал шприц и делал ему укол, к счастью, безопасный!
Медбрат-санитар в лазарете
Однажды утром в начале сентября нам отменяют и учёбу, и упражнения, поскольку всем будут делать прививки. Пока наша рота ждёт своей очереди в Revier (лазарет), Sanitätsfeldwebel (младший фельдшер) приходит спросить нас кое о чем, в частности, сколько раз и от каких болезней нам делали прививки во французской армии. Абсолютно случайно он спрашивает меня, чем я там занимался, в каком роде войск и в каком чине служил. Когда он узнаёт, что я был в медицинской службе, да ещё в чине аспиранта, широкая улыбка озаряет его лицо: «Совершенно необходимо, чтобы ты перешёл к нам. Я сейчас же найду твоего Kompaniefiirer (командира роты). Завтра утром ты придёшь сюда, а там посмотрим».
Я объяснял ему, что был аспирантом в управлении медицинской службой и что у меня нет никаких медицинских навыков, но ничего не помогало, он упорно считал, что я должен быть в их санитарной команде.
Этот день стал поворотным моментом в моей военной немецкой жизни. Таким образом, к одной странности добавляется другая: как и мои товарищи, я считался, но не был унтер-офицером, а теперь я буду считаться Sani (Sanitäter, что значило медбрат-санитар), но не буду им, и так будет продолжаться до самого конца.
Здание, в котором расположился Revier (лазарет), было достаточно просторным. Там был большой медицинский кабинет, где военный врач Oberarzt (лейтенант медицинской службы) консультировал пациентов; фельдшерский пункт, где Sanitäter – или попросту Sani – лечили больных под руководством унтер-офицера; нечто вроде небольшого госпиталя: две или три палаты для лежачих больных; и, наконец, одна комната, служившая аптекой, где в запертых на ключ шкафах хранились часто употребляемые лекарства.
Руководителем Revier был Oberarzt, который имел чин лейтенанта, и Sanitätsfeldwebel, младший фельдшер. Лечение, которое назначал врач, проводили три (а со мной – четыре) медбрата под руководством Sanitätsunteroffizier, сержанта.
Sanitätsfeldwebel Зепп (Йозеф) Лаутенбахер был очень симпатичным человеком, который никогда не демонстрировал своего превосходства над нами, а, напротив, обращался с нами как равный с равными. Мы немедленно подружились, я даже не знаю почему. Может быть, потому, что он родился под знаком Водолея в феврале 1917 года, на три дня позже меня? Он был родом из Мюнхена, где у его родителей был большой мясной магазин. Его призвали на службу в 1937 году, и с тех пор он больше не снимал военной формы. За четыре года войны, до того как попасть в наш учебный батальон, он участвовал в разных кампаниях, был на фронте, подолгу и по большей части на передовой. Он совсем не был нацистом, но, как и большинство немцев, был вполне явным патриотом и до смерти боялся русских и поэтому был полон решимости сражаться до конца, чтобы помешать этим последним оккупировать Германию. Однако после ужасного разгрома под Сталинградом, когда зимой 1942/43 года 6-я армия под началом маршала Паулюса была полностью уничтожена, он уже не был столь оптимистичен и открыто обвинял нацистов, руководивших Германией, в сложившейся катастрофической
