Нины Осиповны. Так что будем делать?
Но они так ничего и не успели придумать. Нина Осиповна, стремительная, как ртутный шарик, быстро преодолела разделявшее их расстояние и радостно воскликнула:
– На ловца, как говорится, и зверь! Олег Витальевич, ведь я к вам шла. Разговор есть.
– А я провожаю Матрёну Степановну, – сказал Олег.
Но он не стал ничего объяснять, а Нина Осиповна, обрадованная случайной встречей, не проявила любопытства. И бабка Матрёна избежала расспросов, которых так опасалась.
– Спасибо, что проводил старуху, – сказала она. – А то боялась, что не дойду обратно, сгину в чистом поле. Понять не могу, как зашла так далеко от дома. Словно морок какой.
– Так бывает, – охотно подтвердила Нина Осиповна. – Я сама иногда ничего не помню – где была, что делала. Утром из дома ушла, вечером вернулась – а дня будто и не было. Читала я в одном научно-популярном журнале, что этому даже есть название – закон Рибо.
– Неужели? – из вежливости удивился Олег.
Но Нина Осиповна восприняла его слова как поощрение. Она всегда была словоохотлива, и сейчас не могла изменить себе.
– Его ещё называют законом регрессии, или обратного развития памяти, – старательно, как прилежная ученица на уроке, выговорила она мудрёные слова. – Я специально даже выписала это и заучила, чтобы при случае спросить у врача в районной поликлинике. По-нашему, это что-то вроде амнезии. Сначала человек забывает то, что произошло с ним накануне, затем – более давние события, а там уже и вообще всё. И будто мало этой напасти – у него ухудшается умственная деятельность, он теряет чувства, забывает свои старые привычки. Так вот я и думаю…
Нина Осиповна могла бы говорить еще долго. Но бабка Матрёна уже устала её слушать. И не стала этого скрывать.
– Пойду я, – пророкотала она. – Пока ты меня дурой не назвала.
От неожиданности женщина ничего не ответила. Когда старуха уже отошла на значительное расстояние, Нина Осиповна растерянно спросила у Олега:
– Она что, обиделась? А что я такого сказала?
– Ничего, на что можно было бы обидеться, – дипломатично ответил он. – Матрёна Степановна просто устала. И она очень страдает из-за гибели своей питомицы.
– А вот этого я, признаться, не понимаю, – осуждающе заметила Нина Осиповна. – Как можно так сильно переживать из-за смерти какой-то гусыни? Ведь это не человек, а всего лишь домашняя птица.
Но Олег не согласился с ней.
– У меня в детстве была собака, мой единственный друг, – тихо сказал он. – Когда она умерла, я много дней плакал. Потом горе утихло, стёрлось другими событиями и, казалось бы, забылось. Но я до сих пор не могу завести себе новую собаку. Мне кажется, что это будет изменой памяти моего друга детства. А когда я узнал, что собак не пускают в церковь, потому что они считаются нечистыми животными, то и сам перестал туда ходить. Глупость, конечно, я это знаю, но ничего
