близнеца, ошибся в поручении породить рай – совокупность ошибок обрекла человечество на гибель. И если не Ях сотрет существ, то они сами смогут. И если не люди, то дьяволы. В конечном счете – те же ангелы.
Счастливая и тихая Ях заплакала. Первые ее слезы – гранаты разочарования, жемчужины осознания и былины печали. Ве не мог этого вынести, не мог не погибнуть, услышав: «Пожалуйста, приди ко мне чуть позже».
Ве боялся только одного: ее решения. Возможно, опасался одиночества, не хотел оставаться наедине с миром, на который хотелось плюнуть. Он вернулся без гранатов, но если бы знал, чем окончится последняя встреча, принес бы целое их море, багровые сердца своих жертв и нелюбимых ангелов. Ях вытянула руку близнеца ближе к себе, проникла кистями к позвоночнику, распорола кожу и достала из кости лесную гусеницу с костяными пятнами: «Пусть люди назовут ее парусником. Оставь ее там, где природа – буйственный враг человеку. Ве, ты – любовь к просторной печали и свободе океана, я знаю, внутри тебя живет понимание, ничуть не уступающее моей щедрости, так, пожалуйста, прими меня. Этот мир – все, что я могла подарить – вынужден оставаться тлеть здесь, но я сохраню ту маленькую надежду, что мой огонь сильнее их человечности. И что будет кто-то, кто превзойдет само солнце. А сейчас, Ве, также сохрани мою тайну: не было никакой Ях, был Веях, а я – спрятанная в твоем колене опора, память и любовь. Настало время мне исследовать другие драгоценные камни, создавать их – но как я могу оставить людей? Отдамся. Вся. И запру себя в рубиновых осколках, воспоминаниях, в минералах, подобных любимому, только ответь, Ве, как бы ты назвал новый свет? Назвал… свой мир, не такой паршивый, как здешний, но все еще не менее любимый?»
Ве положил руку ей на шею, чуть сжимая и отрицательно мотая головой: единственные мольбы разочарования, которые услышала Ях перед тем, как раствориться летним снегом, была тонкая и дрожащая просьба: «Не оставляй меня…»
Сильный, всепрощающий Бог, известный в народе как Господь, в отчаянии отказался от истины, позволяя тоске охватить себя. Пускай для других он – синоним всепрощения, для себя он – потерявший искру самого дорого Ве.
– Яхве, – сказал серафиму Бог, сохраняя спокойную улыбку, вынужденную и измученную, – так меня зовут. И куском имени звали Богиню.
– Богиню?..
– Я терпел и ждал. Теперь это полностью ответственность людей – круговорот происходящей боли на земле. Еще немного – и я буду искать ее.
– Кого, Господь?
Когда уходит одна Богиня, мир еще может держаться. Слабеют ангелы, добрые и светлые. Но когда исчезает второй Бог – все обречено на угасание. А дьяволы, питающиеся злобой, набирались силой. Чем меньше света – тем больше тьмы. Без Нее люди не оказались способны любить и дальше. А значит, они не достойны этого чувства вовсе.
– Ях. Каждый должен найти свою.
I
Тот, кто носит корону, должен выдержать
