и к нам приходят облегчение, ощущение комфорта и чувство защищенности.
Спазмы. Когда мы реагируем на угрожающую жизни ситуацию, перевозбуждение изначально сопровождается спазмами в теле и своеобразной ограниченностью восприятия (сужением поля зрения). Усилия нервной системы максимально сфокусированы на том, чтобы противостоять опасности, то есть обеспечить оптимальный в данных условиях образ действия. При спазмах меняется характер дыхания, мышечный тонус и даже сама поза человека – все ради того, чтобы увеличить силу и боеспособность организма. Кровеносные сосуды в коже, на периферии тела и во внутренних органах сжимаются, благодаря чему больший объем крови проходит через мускулы, которые, в свою очередь, напрягаются, готовясь к активным оборонительным действиям. В то же время вся система пищеварения как будто замирает. Находясь в таком состоянии, мы можем даже временно онеметь и застыть в полной неподвижности.
Диссоциация и реакция избегания. Вуди Аллен[5] сказал: «Я не боюсь умереть. Я просто не хочу при этом присутствовать». Эта мрачная шутка вполне точно отражает ту роль, которую играет диссоциация. Она защищает нас от перегрузок, связанных с нарастанием страха и боли. Она «смягчает» боль, причиняемую серьезными ранами, стимулируя внутри организма секрецию естественных наркотиков – эндорфинов. При травме диссоциация, похоже, является самым предпочтительным средством, которое делает человека способным вынести и пережить то, что в данный конкретный момент могло бы стать для него невыносимым.
Реакция избегания – это, вероятно, особая разновидность диссоциации, для которой характерна меньшая энергоемкость. Может произойти обрыв связи между человеком и его воспоминаниями о конкретном событии (или череде событий) или между человеком и его чувствами, возникшими в связи с этим болезненным опытом. Мы можем отказываться признавать, что такие события имели место в нашей жизни, или вести себя так, словно они не представляют для нас никакой важности. Например, если умирает кто-то, кого мы любили, или если мы получаем увечье, или если подвергаемся жестокому нападению, мы можем в дальнейшем повести себя так, будто «ничего и не было», потому что эмоции, которые охватят нас, осмелься мы посмотреть правде в глаза, будут мучительно болезненными.
Помимо прочего, при диссоциации мы можем утратить связь с какой-либо частью своего организма – до такой степени, словно она вовсе у нас отсутствует. Очень часто хроническая боль в буквальном смысле представляет интересы таких, выключенных из нашей жизни частей организма.
Ощущение беспомощности, неспособность действовать и оцепенение. Если перевозбуждение можно сравнить с работой установленного в нервной системе акселератора, то ощущение полнейшей беспомощности подобно действию тормоза. Беспомощность, которая охватывает нас в критические моменты, – это совсем не то же, что обычное смущение или чувство растерянности, которое
Выдающийся американский кинорежиссер и сценарист, известный также своими остроумными афористичными высказываниями.
