никто и не знал. Было время, когда всерьез прорабатывалась концепция конфедерации социалистических республик, объединенных в Соединенные Социалистические Штаты Европы (ССШЕ). Позже пошли разговоры о том, что прежние буржуазные страны должны просто войти в состав СССР как союзные республики. Послевоенное будущее Европы виделось по-разному, в зависимости от политической конъюнктуры конкретного момента[54]. Окончательное решение будущего стран и народов Европы откладывали «на потом»[55]. Сначала надо было победить в войне.
Без малого два десятка лет партийная пропаганда твердила про могучую Красную армию, стремительную авиацию и надежный советский флот, которые непременно победят любых врагов, разгромив их наголову. Иных источников информации подавляющее большинство населения СССР было лишено, а потому этот вербальный прессинг вселял в людей убежденность в том, что уж коли войны так на сяк не избежать, то воевать придется где-то там, в дальних странах. Дело обойдется малой кровью, а завершится все непременно блестящей победой…
Неудачи сражений на полях Гражданской войны в Испании, гремевшей на Пиренейском полуострове с 1936 по 1939 год, и тяжелые потери Красной армии во время Зимней войны с Финляндией, понесенные с ноября 1939 по март 1940 года, огорчали и настораживали. Однако же восторги реляций о победах над японцами в боях у дальневосточного озера Хасан и на реке Халхин-Гол в Монголии и молниеносном «Освободительном походе» на Польшу в 1939 году перевешивали. Бескровное отторжение у Румынии областей Бессарабии и Северной Буковины летом 1940 года, успешные военно-дипломатические маневры в Прибалтике вселяли надежду на то, что вот так же, как-то так потихоньку-полегоньку все устроится без больших жертв и серьезных испытаний.
Главного советские идеологи добились – уверенные в быстрой и яркой победе, люди не боялись «Большой войны». Иные даже жаждали ее, ожидая захватывающих военных приключений, ярких впечатлений и полагавшихся за боевые заслуги наград.
Лучше всего эти иллюзии воплощает финальный момент знаменитого фильма «Тимур и его команда», вышедшего на экраны в 1940 году и сразу ставшего бешено популярным в широких народных массах, особенно среди юношества и молодежи. Сюжет фильма венчает сцена ухода на некую, не указано точно, какую именно, войну мобилизованного в армию инженера автомобильного завода Георгия Гараева. Молодой человек неяркой внешности в мешковатом летнем костюме, до того лишь пару раз ненадолго появлявшийся на экране в проходных сценах фильма, облаченный в новенькую форму воентехника 1-го ранга, что приравнивалось к воинскому званию старшего лейтенанта, разом превращается в центральную фигуру, главного героя, вокруг которого строится основное действие. Прежние главные герои – Женя Александрова, Тимур и вся его команда – отходят на второй план, становятся фоном, свитой. Люди, прежде на инженера-автомобилиста никакого особого
В номере от 22 января 1929 года – к пятилетию со дня кончины В. И. Ленина – на страницах газеты «Комсомольская правда» для разъяснения стратегических задач партии отвели целый газетный разворот. В подборке статей под общим названием «О чем надо мечтать» авторы-футурологи яркими красками расписывали грядущую мировую войну, в которой силой оружия будут созданы ССШЕ – Соединенные Социалистические Штаты Европы. Но так как этот план был разработан партийными стратегами из окружения Троцкого в позднейшие времена, когда троцкизм был предан партийной анафеме, а сами троцкисты уничтожены, проект ССШЕ предали забвению. Появились иные задумки. В вышедшем на экраны страны в 1937 году фильме «Великий гражданин» главный герой, воплощавший образ тов. Кирова, обращаясь к партийному активу, восклицал, что хотел бы видеть мир после «хорошей большой войны», когда СССР разрастется до 30–35 республик. Потом этот фрагмент вырезали из фильма. Но при желании первоначальный вариант можно найти и сейчас.
Любопытный штрих: о победе над США и установлении в Северной Америке какого-то подобия советской власти никогда и речи не шло. Гораздо оптимистичнее смотрели на возможность революций в Южной Америке. Лишь закрепившись там, можно было помечтать «о походе на Север». Но эти рассуждения относились к столь отдаленному «потом», что скорее проходили по разряду социальной фантастики. Литературный жанр, не более того.
