так, чтоб от нее остались лишь следы пепла. И этим пеплом уже начало вонять, хотя я еще не успел приложить к этому руку, но есть и высшее наказание.
Увидеть ее в качестве жены моего сына оказалось не просто ударом – это был плевок в самую прогнившую душу чудовища, живущего внутри меня и жаждущего только одного – смерти всех, кто носил проклятую фамилию Зимины. И да, я настолько бесчестен, что мне плевать – женщины, дети, старики. Я хотел уничтожить племя ее отца до десятого колена. Я бы не побрезговал ни ее матерью, ни ее больной сестрой, никем из этой вонючей семейки…Если бы. Если бы не это ощущение, что мне разворотило грудную клетку от одного взгляда на нее.
Когда увидел ее…вживую. Настоящую. Не фото. С этими развевающимися золотисто-русыми волосами и огромными кристальными голубыми глазами, Я ЗАХОТЕЛ. Нет, не просто захотел, я заалкал ее с такой бешеной силой, что все мое нутро свело судорогой боли. Как ураган, как будто по мне прошелся черный и разрушительный смерч. Она должна была стать моей. Нет, не женщиной, нет, не любимой, не любовницей, а моей вещью, моей скотиной, моей тряпкой. Я захотел ее себе. Всю. Вместе с ее душой, сердцем, гландами, костями, маткой. Причинять ей боль, уродовать ее до такой степени, чтоб стала похожа на изуродованного меня. Взять в рабство, в полнейшее подчинение. Навсегда.
Их брак ничерта не значил в моей стране и для моей семьи. А Рамиль не посмел бы меня ослушаться и сказать слово поперек. Только мои решения были законом в семье.
Я не сводил с нее взгляда, я жрал ее глазами. Меня раздирало от ненависти и от презрения к себе и к этой суке, которая выплодилась у самой жуткой мрази, какую только могла носить земля, у мрази, изничтожившей мою семью и меня самого.
И именно эту суку я так неистово захотел себе, что просто унизительно не смог себе в этом отказать. Не смог…я хотел. Я думал о том, чтобы просто отрезать ей голову, но при этом меня охватывала дикая боль. От осознания, что не смогу ею владеть. Было в этом нечто адское. С нормальными людьми такого не происходит, а нормальным я уже не был давно.
В ту ночь…когда увидел ее, когда схватил за волосы и закрыл в комнате, а потом хлестал по щекам своего слабака сына, а он плакал и ползал передо мной на коленях.
– Папа, я не знал…папа, я не думал, что ты будешь против, папа, хочешь, я ее верну? Хочешь, я ее лично убью, папа?
Хотел ли я? Хотел… и вместе с тем меня трясло от понимания, что не смогу. Потому что ядом уже отравило, потому что меня охватило этой одержимостью мгновенно. Перемкнуло, как самого конченого маньяка. Поднял сына за шиворот и прошипел в перекошенное и зарёванное лицо, так похожее на лицо его матери.
– Она тебе не жена…по нашим законам. Забудь о ней, понял?
Кивает быстро-быстро, а я отшвырнул его в сторону и прошел к ней, чтобы…не знаю, чтобы убить, наверное. Быстрыми шагами, снимая с рук перчатки, открывая настежь комнату, и замер, увидев, как она сидит на полу у стены и смотрит на меня испуганными глазами. Настолько прекрасная, что я опять полетел
