деспотом и тираном. Но правила игры под названием «выживает сильнейший» таковы.
Спускаюсь в кабинет. Допиваю бутылку своей «анестезии» и, даже не удосужившись снять одежду, отрубаюсь.
Утро начинается с раскалывающейся головы и крика сына.
Пытаясь хоть немного продлить похмельный сон, накрываю голову пиджаком, но быстро понимаю, что это просто бесполезно. Плач Демьяна не прекращается.
Что вообще происходит?
Выхожу на кухню и застаю на ней растрёпанную Катю, которая пытается засунуть сыну в рот бутылочку.
– Ну я не понимаю, мой хороший, – шепчет с полным отчаянием. – Что ты хочешь? Ты же вчера это ел…
– Доброе утро… – обращаю на себя внимание.
– Нам нужен педиатр, – плюхает бутылочку на стол. – У него что-то болит. Я не понимаю что. Родничок вздут… – с усталой паникой, – пожалуйста!
– Пока это исключено, – отрицательно качаю головой. – В роддоме сказали, что мой сын здоров. Это было вчера.
– Я вас предупреждала, что не имею необходимых квалификаций! – Повышает голос. – Что мне вот сейчас делать? Он не ест! Я не могу взять на себя такую ответственность!
По взгляду понимаю, что это сейчас не обычная истерика уставшей девчонки. Киваю. Черт! И так сморит она на меня ещё с неприкрытым презрением, что последним говном себя ощущаю. Но нет. Мне не все равно. Просто… Сука, что ж все так не вовремя случилось!
– Подумаю, что сделать, – отвечаю коротко.
– Спасибо, – выдыхает Катя, будто не ожидала, что я так быстро соглашусь.
Пока варю себе спасительную дозу кофеина, няньке все-таки удаётся накормить Демьяна. Сытый он сразу отрубается в люльке.
– Присмотрите за сыном, пожалуйста, – просит меня девчонка, – я схожу в душ… – затихает смущенно ее голос, а щеки вспыхивают красным.
Я пристально смотрю на девушку, делая глоток кофе из чашки и… тоже вспоминаю! Попочку ее, оттопыренную в наклоне, спину с шикарной копной волос, живот… рррр! Хочу! В штанах наливается.
– Конечно, у тебя пять минут, – отвечаю хрипло.
– Спасибо, – шепчет Катя и, словно девственница, по-настоящему сбегает от меня. Я слышу топот ее пяток по лестнице.
Чудеса, блин. Взрослая же баба!
Делаю пару глотков кофе побольше, чтобы успокоиться и подхожу к люльке с сыном. В груди наливается большой, тяжелый шар, мешая делать полный вдох. Не привязываться! Пока вся эта история не закончилась, нельзя привязываться. Иначе не смогу принимать адекватных решений.
У меня есть и давно оформлен для сына «запасной аэродром», где он будет ребёнком из семьи небольшого винодела. Получит хорошее образование, наследство и будет жить, как законопослушный француз, ничего не зная о настоящей родине. И даже, возможно, так стоило сделать сразу после рождения, но я не смог. Взял на руки маленького человека и не смог… Будто отдать его – это окончательно потерять себя и то, что создавали с отцом. Столько труда, бессонных ночей, одежда, стоящая колом от бетона…
Стараясь больше
