за спинку кровати. Не кричала. Только глухо стонала, плакала, металась. Ее огромный живот возвышался над хрупким телом бугром…и доказательством того, что эта женщина мне изменила. А я пришел…бросил своего собственного ребенка и преданную мне Гульнару и пришел сюда. Зачем?
Увидел стоящую в углу девчонку и вспомнил – это номер восемь. Бывшая эскама, которую я отдал Лане в прислуги и так и оставил возле нее. Потому что никто другой не хотел прислуживать Прокаженной. Так называли изменившую и отвергнутую любовницу императора. Прокаженная. Готовая к казни.
– Ты! – схватил номер Восемь за шиворот, – что стала? Повитуха ушла?
– Да.
– Что она сказала?
– Что…все. Что ребенок не выйдет. Он…неправильно лежит. Сказала, что они умрут оба. И…
– Кто еще может принять роды?
Обернулся к Раису.
– Заха. Ведьма из деревни. Больше никого звать нельзя. Медицина бессильна.
– Иди за ней! Ты! – повернулся к служанке Ланы, – Неси что там нужно. Еще тряпки, горячую воду, разожги камин. Останешься рядом с ней! Поняла?
Она быстро кивает и сжимает руки в молитвенном жесте.
– Она ведь выживет? Выживет? Она так страдает…так страдает. Уже вторые сутки. Сил нет смотреть на эти мучения!
Отодвинул девушку в сторону и прошел к роженице. Не похожа сама на себя. Волосы прилипли к лицу, огромные синяки под глазами, в уголках рта запеклась кровь, потому что губы искусаны. Наклонился над ней, чувствуя как внутри все разрывается от противоречивых чувств, как выгибает начинает морозить все тело от понимания – она умирает на моих глазах.
С каждой схваткой она стонет, закатывает глаза и выгибается. Невольно положил руку ей на живот и ощутил, как шибануло волной. Больно не только ей…Тому существу, чужому, отвратительному существу точно так же больно. Оно испугано, оно на грани отчаяния. Невольно провел ладонью по животу, вбирая в себя темную энергию. Перенимая боль. Избавляя от нее. Наполняясь этой энергией сам, отдавая ее своему зверю, который сожрет что угодно.
«Знаешь, что мне нужно, да, Вахид?» – утробное рычание переходит в шипение. Зверь глотает чужую боль и довольно урчит. «Мне нравится, как она умирает. Пусть мучится подольше!»
– Если умрет…разве ты получишь свою порцию счастья?
«Нет. От нее нет. Я получу свое счастье от тебя…Ты же захлебнешься ею. Болью, а я нажрусь вдоволь и буду жрать твою боль бесконечно долго».
Внезапно Лана открыла глаза и…увидев меня с рыданием выдохнула:
– Вахииид…любимый. Вахид. Это ты…это ты…
– Я…
– Теперь можно и умереть…рядом с тобой!
– Умрешь, когда я решу!
– Когда ты решишь…любимый, хорошо…когда ты решишь…
ЕЕ глаза снова закатываются и она начинает трястись как в лихорадке, а я … я как идиот смакую ее обманчивое, лживое «любимый», иссохшийся как мертвая земля по ее голосу и по своему имени на ее губах.
Глава
