сдружилась в приюте, родители спились и их лишили родительских прав. Иногда они трезвели и приходили навещать дочь, клялись, что исправятся и заживут нормальной жизнью. Но потом срывались, и все начиналось сначала.
Ворочать тяжелого мужика ребенку то еще занятие. Умаялась, пока закончила. Зато потом с чувством выполненного долга уполовинила чугунок с вкуснейшей тушеной картошечкой с кусочками жирного мяса.
Результаты обыска порадовали. За поясом отступника обнаружился мой меч, заткнутый на манер кинжала, а на груди под рубахой – и вот даже ни капельки не стыдно, что залезла туда, – нашла плотный пакет с документами. Их изучением займусь позже, когда разберусь с воришкой. Он как раз очнулся, но виду не подавал, лежал с закрытыми глазами и пыхтел, как паровоз.
– Эй, как тебя звать? – подошла к пацану и легонько толкнула ногой в бедро. – И не притворяйся, вижу, что очухался. Не бойся, жаловаться дядьке не буду. Ответишь на пару вопросов, и отпущу.
После этих слов мальчишка ожил, ловко извернулся и уселся на полу, разглядывая меня огромными карими глазенками. Мордаха чумазая, волосы клоками торчат, одежка драная – бесенок натуральный.
– Егоркой кличут, – шмыгнул носом и подозрительно прищурился, – а ты из каких будешь? Откудыть взялась?
– Не твоего ума дело! – фыркнула и приосанилась, положив руку на эфес меча, который также заткнула за пояс. Весь эффект испортили соскочившие штаны, не удержавшиеся на бедрах без завязок. В последний момент подхватила их и заправила под пояс. – Раз я тут нахожусь, значит, так надо.
– Не-а! – заулыбался во весь рот, демонстрируя отсутствие переднего зуба, – врешь! Сама небось промышляешь. Ножик-то этот у барина был. Приметный. Сейчас как крикну, живо народ сбежится, будет тебе на орехи!
– А ты покричи! – не повелась на развод, – чего сразу не кричал? Может, дядьку разбудишь, заодно и спросим у него, по праву я тут или мимо проходила. Давай! – рявкнула и притопнула ногой, отчего пацаненок отпрянул и съежился от страха.
Еще бы не испугаться, когда я заставила родовую вязь на виске проступить! Это с равной он пыжился и изображал невесть кого, а с дворянами разговор короткий. За воровство могли плетей отсыпать, а то и зашибить или покалечить.
– П-простите, не признал сразу, что ты… вы… одежда ведь ношеная, с чужого плеча, а ножик дорогой. Барин как заселился, снял две комнаты, а второго жильца нет. Ну, нам-то что, если деньги уплачены? Исчезал иногда посреди ночи, а потом возвращался весь в кровищи, воды горячей и корпий требовал, иголки для шитья. Лихой человек. А надысь хмельного перебрал, полночи буянил, хозяйку всполошил, – затараторил мальчишка, выкладывая, что знал, как на духу. – Заведение у нас приличное, не подумайте. Тетка Степановна ужо городничему челобитничать хотела, чтобы буйного барина унял, но не приказный день был. Так, барин ваш хоть бы монет за беспокойство подкинул, чтобы сгладить, значит, конхликт. Но нет, и слушать ничего не захотел, ножиком вон размахивал.
– Ха,
