/p>
Эти новые молодые фашисты
Не было на моих страницах печали:
города спокойно скучали,
лишь милые трезвые дети,
убивая зверьё на рассвете,
приносили добычу в дом.
В том доме мы и живём
в окружении постмодернизма.
Нет, не странные у нас лица,
а привычные ко всему.
Только я никак не пойму,
почему на моих страницах
дома, города … пылится
бесконечное количество слов,
из них понастроили кучу мостов
трезвые, умные дети,
они не верят в йети,
а готовятся к новой войне.
Эти дети сидят на мне
свесив ноги
и зовут на подмогу
всё новых трезвых детей!
Я не пишу повестей
из-за их тяжёлого веса
и холодных блестящих глаз.
Я не любила вас —
строем ходящих детей
по моим чистым страницам.
Я устала стирать ваши лица.
Твои пустяки
Вот ты сегодня живая,
и дочь у тебя молодая,
несмышлёная, и пошла в институт
(а у тех,
кто ни здесь и ни тут,
дочерей больше нет).
Ты плачешь по пустякам.
А те, кто ни здесь, а там
(у кого всех убили),
они родню хоронили
и больше о пустяках не мечтали,
они, как никто, уже знали:
пустяков для них больше не будет.
Ты плачь по своим пустякам. Не забудет
серое, серое небо
твои пустяки, горе их, кусок хлеба
у твоей дочери, её институт
(пусть науку грызёт, пока она тут).
Пядь земли, будущее
(пройдёт ещё миллиард, другой лет)
Мы о боге кричали
и кидались страна страной.
Нет, не были мы в печали —
а ходили всё в тот же бой.
В бой с утра до рассвета:
со злом или против зла.
Пули – это конфеты,
хошь, не хошь, принимай страна!
Страна на страже стояла,
страна сердца берегла.
«Мало (кричали) мало,
сердец мало, давай тела!»
И летели тела, летели
в какую-то тяжкую зыбь.
Такой вы войны хотели?
Нет? Но уже не свернуть!
Зло с добром не устанет
биться до мира конца.
Летели миры, менялись:
«Планета уже мертва?»
Да нет, хороша и пляшет!
(уж нет Вселенной) Смотри,
как из прошлого машет
каждой пядью своей земли.
Фашисты спрашивают, я отвечаю
«Откуда ты, девочка?» – Прямо из ада,
из самого страшного небытия,
где за каждое слово награда:
плётка «раз» и за грамотность «два».
«Откуда ты, девочка?» – Я оттуда,
где никому не нужна,
где реки искусственной крови,
и тролли – закон бытия.
«А ждать, девочка, больше нечего,
теперь лишь МЫ (нет, не ВЫ) всё так же —
с жестокой последовательностью
лепим, пилим своё ремесло.»
* * *
Вылепливая фигуры —
уродливые кресты,
«Мы самые, самые злые!» —
так говорили ВЫ.
Выпиливая снаряды
из слов, металла, дерьма,
МЫ больше вас уставали —
у нас каждая ночь без сна.
Кто кого? Я конечно не знаю.
Перемирие есть всегда:
между войной и войною,
не стесняясь, рожаем дитя.
Я не спорю, и дети встанут
под пули и под ружьё
(с вашими ль, нашими стягами),
но мы их родим всё равно.
* * *
– Я откуда? Не спрашивай больше,
хочешь убить – убивай,
нет ничего жизни горше:
очень
