это… Это стоит того, чтобы хотя бы выслушать его до конца».
– Ты знаешь, как я этого не люблю, но я правда извиняюсь перед тобой. Я не хотел задеть ни твоего достоинства, ни чести.
– Я подумаю о том, чтобы принять твои извинения позже. – Вообще-то мне не за что его прощать, потому что ни мое достоинство, ни честь не задеты: я не собираюсь лгать.
– Позже?! – пылает Пэйон. – Когда признаешься во всем содеянном?! Тогда это будет не признание, а предательство. А если ты предашь меня, Изис, то я буду вынужден забрать свои извинения обратно.
– Я полагаю, это меньшее из того, что случится позже?
– Это верное предположение.
Я складываю руки на груди.
– Это угроза?
– Это убедительная просьба. Я прошу тебя солгать. Прозвучит странно, но это будет честно.
Никогда не слышала ничего страннее. Это вызывает во мне улыбку, которую Пэйон не увидит за маской.
– Честно?! Тебе ли говорить о том, что честно?!
– Может быть не мне, зато я хорошо разбираюсь во лжи. И знаю, что порой она несет за собой благо.
– «Благо» чему? Или, вернее спросить, кому?
– Мне.
Наш с Пэйоном первоначальный план предусматривал только то, что он будет отчитываться о моих подвигах. Не о проступках. Но я провалилась. Я погрязла в неприятностях вместе с тем, кто протянул мне руку помощи. Этой рукой Пэйон распахнул двери в шпионский штаб, а оттуда повел меня в город. Теперь мы оба тонем, но у Пэйона есть новый план, согласно которому, мы оба должны спастись.
Я спасусь, если буду молчать о том, что была в городе. Лгать, удивляясь тому, что уже не удивительно, и задавать вопросы, на которые знаю ответы. А он… Он хочет присвоить все мои проступки и взять за них ответственность. Не потому что он порядочный руководитель или мой друг, а потому, что он знает, как оправдывать убийство городской стражи, потеря очередного союзника и ранения подчиненной. То, что Пэйон привел меня в штаб, оттуда же вывел в город и не уследил за тем, как я учиняю все вышеперечисленное, оправдать никак нельзя.
Я не стану загромождать его тяготами ответственности. Одно мое слово может сделать его ношу такой непосильной, что она утянет его на дно, так что я промолчу. К тому же Пэйон не избежит наказания. Но оно будет и вполовину не таким суровым, каким могло бы быть, если я заткну рот. Вскоре его наказние будет отбыто, а что касается меня… Я не планировала избегать приговора, поэтому вынесу его себе сама.
Чувство вины уже ненасытно жрет меня изнутри. Тревога скребется по моему сердцу. Я нервно стачиваю ногти о предплечья, пока решаюсь сказать:
– Предупреждаю, что нет на свете худшего лжеца, чем я. Зато я лучше всех умею сдержанно молчать. – Я занимаюсь этим на каждом собрание Совета. – И прелестных платьишек у меня довольно много, и – надо же – нет ни одного красного!
– Ты
