други мои, завтра продолжим.
Марфа прильнула к Тихомиру и тихонечко проворковала:
– Так, Тихомирушка, мы дойдем с тобой, ну… до полной учености!
Тихомир весело рассмеялся в ответ:
– Завтра продолжим.
Эпизод 4. Ночь
20 июня 1862 года, Великий Новгород
Тихомир уже лежал в постели, когда занавесь колыхнулась и через узкую щелочку в каморку проскользнула Марфа.
Прикрывая рукой огарок свечи, она посмотрела на Тихомира:
– Не спишь?
Поставив свечку на сундук, она повернулась.
По телу Тихомира пробежали мурашки – в отблеске свечи мимолетно проступил силуэт ее фигуры, просвечивающий сквозь тонкую ткань ночной рубахи. Нет, она не была похожа на столичных светских плоскогрудых, болезненно бледных барышень из прошлой жизни Тихомира, утомляющих себя диетами для поддержания осиной талии. Ее крепкое, округлое тело с крутыми бедрами и высокой полной грудью призвало к себе.
Когда она тряхнула головой и ее длинные и густые, заботливо расчесанные русые волосы рассыпались по плечам, сердце Тихомира взволнованно забилось, казалось, что его стук разносится по всему терему…
Марфа смотрела на Тихомира не отрываясь, затем, опустив глаза, она задула свечу и очень медленно, словно чего-то опасаясь, легла в кровать.
Так близко друг к другу они не были никогда…
Он гладил ее гладкую спину, трепещущую грудь с набухшими сосками, небольшой мягкий животик, целовал округлые плечи, ямочки у шеи. Она легонько постанывала от удовольствия.
Когда его губы коснулись ее губ, Марфа вздрогнула и ответила на поцелуй…
Все закончилось очень быстро.
Тихомир был разочарован собой и только тяжело дышал. Марфа улыбалась, глядя в темноту, и гладила его по волосам.
Она никогда не скажет ему, что это значило для нее, чего ей стоило казаться спокойной, скрывая свои чувства. Наконец он рядом, здесь – и ей все равно, где это «здесь». Сегодня у нее не было никакого другого желания, кроме как доставить ему удовольствие.
Но теперь она знала – с этой ночи все будет по-другому…
7 серия
Эпизод 1. Вокзал
20 июня 1862 года, Москва
На скамеечке в тени деревьев небольшого сквера Николаевского вокзала на Каланчевской площади уже третий вечер подряд сидел тучный широкоплечий господин в возрасте. Его короткие густые черные с проседью волосы были взъерошены то ли от природы, то ли от накрапывающего дождика.
Господин, кажется, замер и не изменял позу – так и сидел все время, слегка отклонившись назад и закинув ногу на ногу.
Жандарм, проходивший мимо него который уж раз, хотел было подойти к подозрительному, но «обжегся» взглядом его выразительных темно-карих глаз и отвернулся.
