style="font-size:15px;"> Впервые за утро Эдвард скользнул своим привычным взглядом, за которым скрывалась какая-то сосредоточенная печаль, по лицу взволнованного сына и повернул к Джону планшет: на белом мерцающем фоне выделялась фигура, подобные которой Джон уже видел много раз на уличных стендах.
– Знаешь, кто это?
Рисунок, выполненный черной тушью – будто спонтанно проведенные хаотичные линии, – напоминал каракули ребенка, который едва научился держать в руках пишущий инструмент.
– Иллириец. Соседняя страна Иллирия. Не имеет выхода к морю. Население пять миллионов. Столица – город Кирена, – отчеканил Джон. – Непонятный рисунок. Не нравится.
– Детям не показывают, как они выглядят на самом деле. Этот рисунок сделал человек-маита. Они видят иллирийцев очень близко.
– У него нос, похожий на твой, – на соседней странице был портрет в профиль, выполненный в том же стиле – среди слипающихся в клубок линий проступали лишь нос, перетекающий прямо изо лба без намека на изгиб, и острые зубы вроде волчьих. – И у меня так, – он провел пальцем меж бровями.
– Не трогай.
– Это плохо? Иметь такой нос?
– Неплохо, но незачем лишний раз обращать внимание.
– Так мы плохие, потому что нос?
Эдвард вдруг посмотрел на Джона в упор:
– Тебя дразнят за это?
– Ян Орт сказал, ты второй в семье иллириец.
– Джон, – Эдвард подался вперед, – это неправда. Моя бабка не была иллирийкой. Это просто рисунок. Рисунок подонка.
Джон не понимал, кто такие подонки, но точно знал, что есть две команды, вроде футбольных, – его родная Неотопия и неприятные подонки, и примирения между ними быть не может.
– За что они нас ненавидят? – спросил он. – Зачем залезли в наш город?
– Зависть. Глупость. Ограниченность. Мы приезжали с миссиями, разрабатывали для них учебные программы, предлагали ресурсы за копейки. Они отказались. Иллирийцы лучше заколют овцу или, того хуже, – съедят ее живьем. Без сочувствия, без сострадания. Они убивают, отбирая чужое. Представь человека, который собственных друзей держит в страхе и ворует у них обеды. Разве это хороший друг, Джон?
Джон уставился в тарелку с хлопьями. Цветные пшеничные фигурки плавно покачивались и сталкивались друг с другом, пока он водил ложкой по дну тарелки, но никак не хотели уцепиться друг за друга. Наверное, так же и люди не могут подружиться? Но у Джона друзей не было, и поэтому он не знал наверняка. Эдвард откинулся на спинку стула и продолжил листать файлы.
В кухню вошла Мэри Лу. Во всем ее существе, в выражении лица, в движениях рук, белых и легких, было что-то новое – порывистое, резкое, пылкое, и Эдварду показалось, будто она окутана непривычным освежающим ароматом.
– Напоминаю: сегодня ужин, – звонко сказала она. – Я жду карпа, джем и филоне,
