так горячо! —о том, что будет после… Сначала
после завершения сдачи ОГЭ и ЕГЭ,
потом – после окончания учебного года,
и в конце – после всех выпускных балов —
с выпускниками уже после школы.
Особенно разошелся моложавый на вид
учитель истории и православной культуры
Василий Иванович Поделам.…
– После ничего хорошего не будет…
Вы говорите, что после нас ученики
будут во многом лучше нас… Гм?..
Да с чего вы это взяли? В самом деле,
где вы видите это «лучше», в ком?
С чего ему взяться? После – только хуже.
И в стране все будет только хуже.
И в мире отнюдь не лучше…
Да и ученики наши, как и выпускники,
после нас будут только хуже…
Ему попыталась возразить какая-то
изможденная на вид учительница:
– Нет, они хотя бы будут современнее
и приспособленнее к жизни. Они легко
будут к ней, я имею в виду жизнь,
подстраиваться и адаптироваться…
Василий Иванович хотел возразить,
но разговор уже переключился на то,
что будет после возможной войны,
которая назревала между Россией и Западом,
и, казалось, была уже на пороге.
Еще один поворот, и заговорили о том,
что будет с людьми после смерти.
Но разговор на эту тему не развился.
В самом деле – о чем тут говорить,
если почти все учителя в школе
были скептиками или атеистами.
И кто-то подвел итог: «После все узнаем…»
Часть I
Боевой ядерный удар по Ставрополю
был нанесен почти что случайно.
После того как несколько ракет полетели
на определенные в качестве целей
Краснодар, Ростов-на-Дону и Сочи,
одну из этих ракет перенацелили,
и вот эта самая перенацеленная ракета
смогла беспрепятственно долететь до города,
не сбитая ответными противоракетами.
Да, Ставрополю сильно не повезло – увы!
Взрыв произошел, когда в 20-й школе
с одним из восьмых классов проводились
занятия по гражданской обороне.
Школа оказалась почти полностью разрушена,
но в бомбоубежище, где шли занятия,
сработала автоматическая система защиты.
Двери на выход тут же заблокировались,
и целый класс оказался спасенным,
но запертым внутри бомбоубежища.
Учителей с этими учениками не оказалось.
Трое из них – классная, географичка и обэжист —
были в тамбуре перед бомбоубежищем.
(Так, кстати, было предусмотрено по плану.)
И они погибли не сразу – держались сутки,
пока радиация и удушье не добили их.
Географичка так и умерла без сознания,
потеряв его после сильного болевого шока.
Обэжисту рухнувшим бетонным блоком
сильно разбило голову и повредило плечо.
От потери крови он едва соображал,
но все-таки пытался помочь другим,
пока силы окончательно не оставили его.
А вот классная почти не пострадала.
Едва придя в себя, она попыталась
связаться с детьми в бомбоубежище.
Ее оказалось слышно через дверь,
но приходилось сильно кричать
и терять от этого крика последние силы.
Она до конца успокаивала своих учеников,
призывала их не поддаваться панике,
экономить воду и продукты и ждать —
ждать спасения, которое обязательно придет.
– Вас спасут! Вас спасут! – кричала она.
Однако силы в конце концов покинули ее.
Она так и умерла – сидя, прислонившись к двери.
Восьмиклассники, оказавшись одни
в заблокированном бомбоубежище,
поначалу пребывали в ужасе и шоке.
Плакали и девочки, и многие из мальчиков.
Куда девалось их постоянное ёрничество
и глумливая необузданная разболтанность?
А это был один из самых распущенных классов,
на который жаловались все школьные учителя.
Но вот сейчас и сами, как говорится,
