Так и перейдем из Оки в Волгу.
– Э, папаня, – смеется Зинушка, – не обманешь! Кремль я видела, он в Москве!
Отец тоже смеется, смеется и мать, которая стоит рядом, в таком же ситцевом, как у Зинушки, платье. Зинушка видела – матушка выкраивали и для себя, и для нее из одного большого рулона ткани, потом шила сначала ей, маленькое платьице, потом себе, такое же по фасону, но большое.
– Умненькая ты у нас, все знаешь. И кремль Московский видела. А вот теперь увидишь кремль Нижегородский. Он поменьше размером будет, но тоже красивый и стоит на холме. Как будем подплывать, сама поймешь, что кремль, – объясняет отец.
Зинушка, егоза. Ей надоедает сидеть у отца на руках, она спускается на палубу, отбегает от родителей, смотрит на берег, чтобы первой увидеть кремль.
Мать и отец стоят рядом, матушка, обхватив крепкую руку отца, задумчиво смотрит на берега и улыбается. Вздыхает, качает головой, говорит:
– Ох, Филипп Мефодьевич, что-то тревожно мне. Едем к басурманам. Как жить там будем. Ладно бы сами, а то и детишек с собой везем. Но младшие-то хоть с нами, а вот Машеньку в Москве оставили. Как ей будет в пансионате? Душа у меня за неё болит. Не очень-то я надеюсь на Шуру. Не очень-то она за Машенькой следить будет. Сама только замуж вышла, а по мне ещё дитя дитем.
– Не переживай, Анисья Дмитриевна, все мы правильно сделали. К чему Машеньке, нашей средненькой доченьке терять эти несколько лет. Они быстро пробегут. Приедем, а она уже три класса гимназии закончит! Присмотр и уход в пансионате хороший. Я сам все проверял и с людьми советовался, узнавал. Учителя и воспитатели люди добрые, порядочные. Будет Машеньке хорошо. Да и Шура как бы то ни было, приглядит. Они же с Машенькой подружки, Хотя Шурочка наша на восемь лет старше. А мы, Анисья Дмитриева, не печалься, ненадолго едем. – Отвечает отец. – Всего на три года. Для нас там уже дом приготовлен. Огромный сад. Склады. Человек двадцать работников наняты. Только работай! Дело мне знакомое. Видишь, надумали Морозовы расширить производство, пригласили для этого на фабрику Григория Ивановича, а он про меня вспомнил. Мысль у него не только ситцами заняться, а и шерстяными тканями. Говорил мне, что скоро много солдатского сукна понадобиться. А где шерсть брать? Вот и попросил организовать закупку в Персии.
– А на какие же ты деньги закупать-то будешь? Бесплатно никто не отдаст.
Отец перешел на шепот:
– У нас в трюме много товара ходового в тамошних местах. Во-первых, ситец наш набивной, морозовский. Там большим спросом пользуется. Во-вторых, сахар головками в непромокаемых бочках. Поди, видела, как его грузили в Коломне.
Анисья Дмитриевна кивнула, тоже шепотом ответила:
– Видела. Возле мужского монастыря Богоявленского. Долго грузили. Много. – Снова вздохнула, – Для всего этого, батюшка ты мой, охрана большая нужна. А тут только ты да я, да мы с тобой.
– Пока только команда, – кивнул отец, – а в Нижнем на борт примем пятьдесят солдат. А в Астрахани еще казаков. Все вооруженные, да еще с пушками. И все это по приказу государя-императора.
