старому анекдоту:
– Доктор, я жить буду?
– А смысл?
Когда-то над этим анекдотом смеялась.
Кроме военных в Нижнем Новгороде на пароход пришла пара. Женщина со строгим взглядом, в платье с кружевным воротничком и солнечным зонтиком, и её муж в клетчатом костюмчике и котелке.
За обедом в кают-компании они оказались невдалеке. Женщина сидела, прямо держа спину. Именно так, как родители учили сидеть Зинушку. Она осторожно зачерпывала ложкой суп, аккуратно, не пролив ни капельки, подносила ко рту и ела. Зинушка незаметно подсматривала. Ей нравилось, как эта красивая женщина ест. Хотела научиться также. На мужа ей смотреть было неприятно. Он ел как зверек. Когда официант наполнил его тарелку и отошел, пожелав приятного аппетита, вместо того, чтобы поблагодарить, буркнул невнятно, нагнулся к тарелке, понюхал, быстро посмотрел по сторонам и начал хлебать не отрываясь. Жадно, будто того гляди отнимут. Короткие усики вымазались в еде, топорщились. Зинушка подумала: «жрёт как крыса». Не удержалась, шепнула про это матушке на ушко.
– Не смей такого говорить, – прошептала мать, – это твои будущие учителя. Едут куда и мы, в Мешхед, в школу при консульстве. Они наверняка, хорошие люди. А, что так ест, видать в детстве не научили, но ничего, видишь, какая у него жена, со временем подскажет, как надобно кушать красиво, глядишь и научится.
Глава 4.
После Нижнего была череда городов, которые Зинушка не запомнила. Запомнила Астрахань. С большими базарами, несметным количеством лавок, в которых продавали рыбу, свежую, только выловленную и вяленую, нанизанную будто огромные бусины, на бечевки. Рыбины лоснились и казались почти прозрачными от жира. Вспоминала, как прямо возле них вспороли брюхо огромному осетру, вытащили и вывалили целое ведро икры. Черные до синевы, блестящие и переливающиеся на солнце огромные икринки походили на жемчужины. Икру круто посолили и взбили, отделяя от пленки и предложили им отведать. Такая икра показалась не вкусной, воняла рыбой, а вот высушенная и прессованная паюсная – понравилась.
В Астрахани тоже стоял кремль. Он показался Зинушке поменьше, чем в Нижнем, да и башни были пониже, и меньше числом. Башни у него были не красные кирпичные, как у Нижегородского, а белые.
Здесь же она впервые увидела верблюдов. Очень удивилась таким странным животным, поначалу пугалась, но быстро привыкла. Одни стояли запряженные в двухколесные телеги с большими колесами, у других по бокам свисали тюки, набитые каким-то товаром. Возле верблюдов сновали одетые в халаты погонщики или хозяева. Люди эти не были похожи на тех, которых она знала или видела дома. Темные желтоватые лица с прищуренными узкими глазами, казались хитрыми и злыми, даже когда улыбались. Говорили они на своем, языке. Зинушка начинала понимать, что они едут в другую страну, к другим, неизвестным людям. От этого становилось страшно. Она прижималась к матери, отцу. Все время держала их за руку и, обычно разговорчивая,
