Истории отрочества и юности. Игорь Колосов

      Я не помню ее имени. Не помню ее лицо. Она – лишь смутный образ из далекого прошлого. Я даже не могу сказать, что это было первой любовью в моей жизни. Скорее неким преддверием.

      Мне было лет пять, и это происходило в детском саду. Единственное, что я помню – ее волосы. Светлые и длинные. И, кажется, вьющиеся. Быть может, поэтому в дальнейшем для меня станет таким важным, какие у моей девушки или женщины волосы.

      Вьющиеся локоны закрывают тонкие плечики. И частично закрывают лицо. Наши раскладушки рядом. Я справа от нее. Это «тихий час», самое его начало. Раскладушки обычно ставят в нашей группе в три ряда, они постепенно заполняются детьми, по мере того, как каждый находит свою кровать – по нашивке с фамилией или инициалами на матраце, – раздевается до трусов, майки и забирается под одеяло. Почти всегда идет своеобразная игра – чей ряд заполнится раньше, и кто победит. Те, кто уже в кроватях, сидят, вытянув ноги и упершись для удобства руками – отводят их назад и немного в стороны. Наши койки узкие, стоят вплотную, и, если постараться, я ставлю левую руку так, что она касается ее правой руки. Вот так просто: мое предплечье и ее предплечье. Она следит за ребятами и даже не замечает этого касания – это естественно, некая случайность. Мне хорошо. Я уже не слежу за игрой: слова тех, кто подбадривает и поторапливает оставшихся, кто еще не лег, проходят мимо моего сознания. Для меня существует лишь это касание и ее рука.

      Я еще не знаю, что такое женщина, что вообще происходит между мужчиной и женщиной, но что-то внутри меня, пробуждаясь, опережая развитие и потребность, вынуждает касаться руки девочки, по случайности оказавшейся на соседней раскладушке.

      Как часто мы оказывались рядом на «тихом часу»? Я не помню. Быть может, немало раз. Быть может, это случилось лишь однажды. Это длится считанные секунды, но они запомнятся мне гораздо отчетливей, нежели многие другие моменты в жизни детского сада. Преддверие… Касание… Теплая гладкая кожа… Локоны… Секунды…

      Я не найду ее потом на фотографии выпускной группы детсада или на новогодних фото, я даже в точности не уверен, что ее там нет. Скорее всего, нет, иначе я узнал бы ее? Ее след затерялся, как теряется все наше прошлое, которое уходит от нас все дальше и дальше. Даже захоти я из принципа узнать ее имя, как она выглядит теперь, каким стала человеком, даже подключи к этому частного детектива, вряд ли бы из этого что-то вышло. Пусть так. Наверное, это и к лучшему.

      То время сохранило в памяти множество обрывочных событий-образов. Разных, без всякой логики, вне зависимости от их важности и времени, когда это случилось. В чем-то это похоже на сновидения, и это в очередной раз вынуждает задаваться вопросом: что есть реальность? Память оставила мне все это, как набор вещей, «уцелевших» после переезда в новый дом. По сути, можно обойтись без них, но и необязательно выкидывать – пусть полежат. И эта пауза, пока вещи – ненужные? – находятся под рукой, вынуждает брать их, рассматривать и вспоминать.

      Я помню, как отец пристыдил меня, что я испугался собаки, небольшой и незлобной, просто встретив ее на улице, куда, опережая отца, выбежал с территории детского сада. Я подскакивал, удаляясь от него вприпрыжку, возможно, игнорируя требование не спешить, и тут вдруг вернулся к нему и пошел рядом, как привязанный, а он увидел псину и обо всем догадался. Сейчас, будь я на его месте, я не стал бы стыдить собственного сына, но кто знает, кто и как должен поступать в том или ином случае?

      Отец вообще почти всегда забирал меня из детсада, в последние год-два. Я даже не помню, чтобы меня хоть раз забирала мать. Наверное, стерлось из памяти. Просто отцу было удобно делать это по пути с работы. Частенько он вел меня в пивбар – да, именно так он тогда назывался, – расположенный в бывшем католическом костеле, которому на заре девяностых суждено было превратиться в «Витаминный бар» – для молодежи это стало модным местом, и там всегда подавали

Скачать книгу