а говорит, что иногда надо сделать вид, что ты ничего не понимаешь, тогда тебя пожалеют, угостят конфетой и всё объяснят. Главное, если ты притворяешься, что чего-то не знаешь: не умничать и не перебивать. А то всё испортишь.
Конфеткой меня Лидка и вправду угостила. Моей же, ну да ладно, я хоть знаю, что она вкусная, сделана из шоколада и шоколада. А потом я у Лидки осторожно спросил:
– Помнишь, ты рассказывала, что сны с четверга на пятницу – вещие? Ну, типа, они правду говорят?
– Конечно – вещие! – Лидка спохватилась (не ожидали от меня такое услышать?) о своей книге и сбегала за ней в прихожую: – Это – сонник. Что там тебе снилось про прабабушку?
– Она ходила в школу для динозавров и училась в классе для птеродактилей. У неё была вытянутая морда и сильные крылья с острыми локтями. А мне было обидно. Все лучшие гены достались птицам, а мне – только недохвост – копчик.
– А тебе вчера чем-нибудь тяжёлым со шкафа не доставалось, Андрюш? – обиделась Лидка: наверное, подумала, что я её разыгрываю.
Зачем на меня дуться? Это же не я себе такое в голову сочинил. Оно само…
– Ты лучше посмотри, к чему птеродактили снятся, – попросил я.
Староста нахмурилась и принялась листать книгу:
– О, нашла! – Она серьёзно на меня посмотрела: – Тебе лучше не знать.
– Ты говори, Лидка, ко мне в гости в этом году директор приходил. Мне ничего не страшно.
Она вздохнула:
– Ну, сам напросился. Сон про птеродактилей – к исчезновению кота!
– Какого кота? – Я на всякий случай нашёл взглядом Мурзика.
– Любимого.
– Понятно. То есть необязательно моего. Может, я чужих котов люблю больше, чем своего. Вообще всех! Или срочно полюблю! Если для дела надо.
– Значит, все коты исчезнут, а виноват будешь ты, Андрюша, потому что историю учить надо. Твоей прабабушке сколько лет было, когда она родилась? Ой, то есть в каком тысячелетии она, по-твоему, родилась?
– Неважно, в каком: мутации – они всегда были.
Лидка посмотрела на меня так, как будто я издеваюсь:
– Андрюш, ты же про эволюцию читал. А так и не эволюционировал.
Мне аж страшно стало! А вдруг я глупею, потому что в птеродактиля превращаюсь, и это сон предупреждающий был. Вдруг именно я в нашей семье должен стать летающим динозавром?
Лида услышала это, вздохнула. А потом опять. Надо было историю учить.
Я хотел пошутить, что, дай мне волю, я эту историю научу и математике и робототехнике, и даже трём аккордам на гитаре! Но Лидка, наверное, в прошлой жизни была рентгеновским аппаратом. Она меня насквозь видит. Помолчала несколько секунд и закрыла книжку:
– Андрей, только не говори, что ты можешь научить историю чему угодно!
– Так вот почему я такой забывчивый, – мне всё стало ясно, – ты у меня мысли из головы забираешь, вот они и теряются. А я что, действительно такой…
– Предсказуемый? – догадалась Лида. – Ну что ты. Нет! Просто ты любишь играть словами и фантазировать. Когда я сказала, что историю надо учить… Сама подумала о том же. Как она в виде девочки сидит за партой, а я ей объясняю, как легче запомнить таблицу умножения.
Ничего себе! Получается, Лида такая же, как я! У нас мысли совпадают.
– Может, у нас один мозг на двоих? – Я радостно подхватил ничего не подозревающего Мурзика, подбросил и поймал. – Давай хором назовём любимый фильм!
– А в чьей же голове тогда живёт этот необыкновенный общий мозг? – спросил дедушка из прихожей.
– Мы его по очереди носим, – рассмеялась Лида.
Странная какая. Никогда не видел нашу старосту такой хулиганистой. Дедушка – тоже. Я думал, он хоть динозавров видел, но куда там…
– Андрюха, вот за что тебя люблю, так это за всё – и за то, что вместо меня за кефиром сегодня пойдёшь ты. А я вечером за тебя в компьютер поиграю. Видишь, как справедливо! Тебе даже интереснее! А что это у вас за учебник?
Дедушка прочитал название Лидкиной книги. Он хехекнул и спросил:
– Вы что, не знаете значения снов? Слушайте деда, дети мои!
– Не дети, а внуки. А Лидка так вообще…
– Не перебивай, Андрюха! А то расскажу тебе на ночь страшилку про пенсионную реформу. Вот что вам приснилось?
– Птеродактили. – Я наливал третью кружку чая – для дедушки. – Но ты говорил, что не видел динозавров.
Дедушка отхлебнул чаю и хитро прищурился:
– Видел.
