представитель Набережной.
И правые, и левые повернули головы к мужчине в утепленной куртке, который остался стоять в центре. Тот развел руками:
– Я здесь проездом, но могу встать к Набережным, а то как-то несправедливо получается.
Я была уверена в успехе своего предприятия, поэтому начала опрос довольно бодро:
– Отвечайте на вопросы по очереди: сначала поселковые, потом набережники. Сколько школ на вашей улице?
– Одна.
– И у нас одна. В смысле одна школа на обе улицы.
– Хорошо. А медицинских учреждений сколько на каждой улице?
– Больница есть в соседнем городе – в десяти километрах, но доктор Вальсман лечит всех, если случай не тяжелый.
– Отлично! Полагаю, если на Поселковой улице есть кафетерий – отличный, кстати, там кофе, – то уж на Набережной обязательно должен быть ресторан, да не один.
– Один есть, но рестораном никак не назовешь. Марта готовит пироги и разносит их по конторам.
Делая вид, что записываю, я лихорадочно придумывала вопросы, которые могли бы вывести меня на нужный разговор. Похоже, в этом городке все наименования в моем предварительно составленном списке было представлены по одной штуке.
– Сколько дорожных происшествий случилось за последний месяц?
– А если шину у велосипеда спустило, считается?
– Нет, считаются только серьезные случаи.
– Тогда не было.
– Сколько человек упоминало Драконов во время разговоров в общественных местах?
Я подняла голову от блокнота, в котором чиркала хаос, и внимательно посмотрела в лица дюжины человек, что стояли передо мной. Я даже не заметила, когда подошли эти люди, такие молчаливые, со сжатыми губами, сумеречными взглядами. Только что все смеялись над моими глупыми и очевидными вопросами, а теперь ждут, что же я буду делать.
– Я Нумератор, государственный представитель, – отработанным движением руки я пустила солнечного зайчика в глаза своим респондентам. – Вы не разрешаете мне заходить в свои дома, чините препятствия исчислению пропавших. Поэтому здесь и сейчас я желаю знать, сколько за последнее время было исчезнувших на Поселковой улице, а сколько на Набережной.
Молчание толпы стало густым, вязким, смысловым. Я сопротивлялась нервному тику под глазом изо всех сил, как вдруг приглушенный вопрос долетел к моей стене из акаций:
– А за какое время надо считать?
– Сколько помните.
– Тогда на Набережной за пятнадцать лет пропало около восьми человек.
– Девять, если считать того полного мужика – он пропал раньше всех – лет семнадцать назад.
– А на Поселковой уже одиннадцать человек исчезли.
Я
