книжками в мягких пестрых обложках.
День был в самом разгаре, праздношатающихся мало, разве что несколько случайно забредших туристов: райончик, в который меня занесло, считается офисным, тут нет больших торговых центров и памятников архитектуры. Только серые каменные постройки, слепленные по одному образцу. Скучные до омерзения, лишенные индивидуальности и хотя бы подобия стиля, безликие, как те, кто в них сидит.
Через два квартала начиналось более живописное – центральная площадь с неработающим фонтаном в виде гигантской чаши, возле которого выгуливали детвору молоденькие мамочки и няни. Некоторые, как я успел заметить, были весьма симпатичными.
Женщина с длинными волосами, стянутыми в тугой пучок, в больших, карикатурного вида очках, одетая в строгий коричневый костюм, вела за собой стайку школьников. Ребятишки глазели по сторонам и не желали идти парами.
Глядя на них, я вспомнил свое детство и улыбнулся: если б мне тогда сказали, что буду милиционером, а потом полицейским, никогда б не поверил. А если бы еще сказали, что окажусь в другом мире…
Сначала приют, потом приемная семья. Жизнь все расставила по местам: учился я так себе, потому после школы в колледж не попал, зато загремел в армию. Учебка со свирепыми сержантами, которых тогда я проклинал, а потом, спустя много лет, понял, что они делали все возможное, чтобы мы выжили на войне, отправка в действующую часть: джунгли, грязь, окопы в воде, блокпосты чуть ли не из картона. Болезни, уносящие жизней больше, чем пули партизан. Пахнущая болотной гнилью вода. Редкие увольнительные во внешне мирный город, в котором солдат ждали отвратительное виски и страшные, но доступные девчонки с узкими глазами. Только ходить по этому городу в одиночку не разрешалось: столько простых парней в армейской форме навсегда потерялись в его кривых закоулках.
Среди пропавших был мой друг. Познакомились мы еще в учебке, где спали на соседних койках и служили в одном отделении. Вместе с парнями из военной полиции я перерыл всю округу, но нашел только его труп, выброшенный на помойку. Где искать – подсказал платный информатор, которому было наплевать на идеалы партизанского движения. Его интересовали лишь деньги.
Благодаря наводке мы отыскали ту помойку.
День был жаркий, одежда прилипала к спине, а волосы хоть выжимай. От зловония слезились глаза и сбивалось дыхание, но мы методично, шаг за шагом, обшаривали местность, пока не наткнулись на тело. Меня окликнули: «Эй, Рик! Посмотри, не он? Можешь опознать?»
Я подошел, полицейские положили мертвое тело на плащ-палатку и расступились, давая мне возможность рассмотреть получше. Даже им, тертым калачам, было не по себе, что уж говорить обо мне, сопливом юнце, у которого даже усы еще не проклюнулись. Меня сразу вывернуло наизнанку: над телом столь изобретательно надругались, что желудок едва не выскочил наружу вместе с содержимым.
Мне сунули фляжку с джином. Нарушение правил, но у военной полиции свои законы.
Я
