раньше их возражений:
– Мало ли что там поджидает, я должна защитить дочь. Вы же не откажетесь присмотреть за милым дитя? – заявила я одному. Светлому.
– Милая, ты видишь – главе нехорошо. Если он упадет замертво, могут и ведьм обвинить. Понаблюдай за ним, если что позовешь на помощь, – а это – темненькой.
Теперь оба смотрели на меня возмущенно. Инквизитор – явно лишившись дара речи от такой наглости.
– Вам не кажется, что вы сами себе противоречите?
А, нет. Не лишился. Разговаривает. Но здесь так – или он меня, или я его. И пока я окончательно не поняла расстановку сил, буду наглеть. Наглость – не просто второе счастье. В данной ситуации это единственная возможность остаться там, где я хочу.
– Не кажется, – покачала головой.
– И что не слишком уместно говорить в таком свете о своем главе?
– Рада, что вы уже признали, что я здесь работаю, – улыбнулась мило, – И я не хотела вас обидеть – случайно просто повезло.
Открыл рот, чтобы.... ну не знаю, заорать может. Но закрыл. И закатил глаза наверх, будто спрашивая Свет, за что ему такое наказание.
Да-да, лохматый инквизитор, лучше не продолжать разговоры. Я все оберну против тебя. Особенно когда ты в таком состоянии. В искусстве взбесить противника словами ведьмам нет равных. И ты сам дал мне оружие в руки: я все больше убеждаюсь, что ты не будешь уничтожать нас Светом или связывать и отсылать прочь. Пусть ты и страшен на вид, но, если я буду действовать хитро и в рамках законного договора, ты ничего не сможешь сделать. И кстати, даже если дом нас устроит, даже если с нами будут нормально обращаться в дальнейшем – в чем я сомневалась – я точно не забуду твоего отношения. И слов.
А что? Я не злая. Но память на гадости мне сказанные и сделанные – хорошая.
Снова повернулась к лохматому задом, а к дому передом и толкнула дверь. А потом плотненько прикрыла ее.
Тихо.
Вот что меня удивило сразу. Оглушило почти. Меня будто отрезало от остального мира. Там остался запах болот, угасшая природа, дочь и пресветлый, которые теперь охраняли друг друга друг от друга или еще как. Здесь происходила какая-то другая магия. Или никакой?
Пыльно, мебель перевернута, какие-то котелки и метелки на полу, двери в другие помещения есть – и другие помещения, значит, есть – чуть скособочены. А через две выбоины-щели в стенах свет проникает.
Но сухо. И будто не много лет прошло с момента, как этот дом оставили. Пара месяцев, не больше. И нет ощущения гнили хоть какого рода…
– Что думаешь? – спросила у Ворона, который, конечно, не удержался – полюбопытничал.
– Ничего, – вырвалось у него тихое.
– Это и я могу сказать, – поморщилась.
– "Ничего" в том смысле, что здесь вообще ничего. Будто вычищено. Прошлое и будущее, вне и внутри… – если бы он мог ежиться, поежился бы. – Понимаю ведь, что опасно может быть… но и опасности нет.
Кивнула, соглашаясь.
Ведь
