в адрес Элизабет. Они звучали так искренне, и столько радости слышалось в голосе женщины, что я невольно пошла ей навстречу. Подойдя ко мне, она обхватила меня руками и прижала к себе. Она была вся такая мягкая, уютная, и от нее так вкусно пахло свежей выпечкой и какими-то ароматными травами, что я невольно прижалась к ней крепче и не хотела отходить.
– Ты узнала Лусию? – Вскричала Рашель. – Милая, ты ее узнала?
Я отошла от женщины и отрицательно мотнула головой. Рашель сникла, но быстро взяла себя в руки.
– Это Лусия, твоя няня. Она была с тобой почти с самого рождения. Ты для нее как дочь, – Рашель улыбнулась, а Лусия снова подошла ко мне и погладила меня по голове:
– Не переживай, моя родная, ты скоро поправишься и вспомнишь всех нас.
Я посмотрела в доброе лицо няни и поняла, что это первый по-настоящему добрый человек, который оказался рядом с тех самых пор, как я очнулась. Мне стало так жаль эту бедную девочку Элизабет, которую почему-то ненавидел весь дом, себя, застрявшую в этом непонятном семействе, моих настоящих родных, которые думают, что я ушла безвозвратно, что я обняла Лусию и расплакалась. Я рыдала на плече у маленькой пожилой черноволосой женщины, а она просто гладила меня по голове, не говоря ни слова.
ГЛАВА 4
Меня отвели в комнату Элизабет, которая располагалась на втором этаже. Поднявшись по красивой лестнице с деревянными ступенями и витыми перилами, мы попали в холл второго этажа. На стенах висели картины в темно-коричневых деревянных рамах, рядом стояли скамьи с мягкими сиденьями, круглые столики с лампами и торшеры на тонких длинных ножках. Красивый темный паркет покрыт тонким кремовым ковром с коричневым рисунком. Как все просто и в то же время красиво. Я вспомнила свою квартиру в Торонто: крохотная кухня, зал и столовая вместе, одна спальня, где стояли две кровати: большая для нас с мужем и маленькая белая, вся в разноцветных наклейках – для нашей малышки. Искусственные ковры, дешевые китайские тюли и шторы на окнах, пластиковые торшеры за двадцать долларов из Волмарта и диван из Икеи. И все богатство, что я вижу сейчас, я бы променяла, не задумываясь и на секунду, на мою маленькую квартирку, мой крошечный уютный мирок.
Лусия, которая все время шла рядом со мной, открыла красивую дверь из натурального дерева:
– Входи, крошка, располагайся.
Я вошла в комнату, ожидая ту же смесь богатства и вкуса внутри, но то, что я увидела, поразило меня так сильно, что я замерла на пороге как вкопанная. Комната была похожа на клубничную зефирку: стены покрашены в розовый цвет, на полу розовый же ковер и нежно-розовые шторы на окнах. Пуфики, диванчики, накидки, и даже постельное белье на огромной круглой кровати с балдахином, да и сам балдахин, все также было разных оттенков розового. В комнате пахло ванилью и чем-то еще, приторным и неприятным. Я сделала шаг вперед, а Лусия быстро прошла к дальней стене комнаты и открыла одну из дверей, находившихся там:
