же ему деваться? – пожал плечами керр Фолтерштап.
– Наш Ривай мертвому язык развяжет! – восторженно сообщил стажеру Диди. – Он же, как и Дершеф, участвовал в Лаосской кампании. Но если Хенрик на войну попал зеленым юнцом, то Ривай в то время уже состоял в abyssus, контрразведке то есть. А эти ребята выжмут информацию из кого угодно, пускай и придется перемолоть на фарш!
Юрген невольно вспомнил уроки новейшей истории в институте, а также демонстрируемые профессором фотокарточки – черно-белые и размытые, но оттого не менее впечатляющие. Вряд ли обер-детектив-инспектор действительно «проворачивал арестованного на фарш» – не те время и ситуация, но рулька на пару с омлетом подкатили к горлу.
– Забавный экземпляр, хочу вам сообщить, – не замечая позеленевшего стажера, сказал керр Фолтерштап. – Уж какие выдумщики мне ни попадались, но этого я, пожалуй, запомню. Угадаете, почему он тех девиц резал? Чтобы освободить!
Керр Рум скептически хмыкнул. Ривай промочил горло, продолжил:
– Все это, конечно, чушь собачья! Я предполагаю, мы имеем дело с психофизической аномалией – гиперчувствительностью к манаизлучению, помноженной на навязчивые галлюцинации. Если поднять архивы, вероятно, выяснится, что убитые носили при себе внушительный запас артефактов с манакамнями.
– Одно непонятно, как он девиц с улицы уводил и почему никто ничего не видел? – уточнил Лабберт Рум.
– Теоретически… заметьте, я говорю теоретически, можно предположить, что имело место обратное внушение. Преступник посредством манаполя неосознанно влиял на жертв, располагая и приманивая их к себе. Это косвенно подтверждают его слова: «Маленькие, я вас спасу». Девушки, находящиеся в расстроенных чувствах, подсознательно воспринимали послание как обещание решить их проблемы и летели словно мотыльки на огонек.
– Звучит пугающе, – поежился Диди.
– Глупости! Все эти истории про воздействие одного человека на другого через манаполе – журналистская ахинея, не имеющая никакого научного обоснования, – возразил Луцио. – Просто кому-то нужно меньше хлопать глазами, – керр Гробер выразительно покосился на Морица. – Тогда и девицы бы остались ни при чем.
– Со стажера своего спрашивай, ректорского подкидыша, – окрысился тот, отвлекшись от полной тарелки. Узкое лицо с синеватыми от двухдневной щетины щеками, заячьими зубами, крохотными глазками и длинным острым носом приобрело неприятное выражение. – А в мою смену мышь мимо без ведома не проскочит!
– Но-но! Стажера не тронь! – набычился Луцио.
– Дело говоришь, – неожиданно поддержал керр Фолтерштап. – Мальчишка толковый, а значит, и нечего пенять понапрасну, – дедок благосклонно улыбнулся смущенному заступничеством Юргену. – Кстати, как поживает ваш уважаемый дядюшка?
– Спасибо. Хорошо.
– Соберетесь ему писать – передавайте привет. И скажите, что, если он захочет продолжить давний спор, я всегда готов.
Юрген
