нашими сиденьями, указывая на яркое зарево между деревьями впереди, угадывающееся за следующем поворотом грунтовки.
– Твою ж мать! – практически одновременно взвыли мы с соседкой.
– Врубай задний ход! – насел я на подругу.
– Да делаю уже! Отвали! – огрызнулась Слеза.
Увы, опасность мы заметили слишком поздно и удрать от неё не успели.
Через считаные секунды выяснилось, что к окружающему нас зловонию Скунс и правда не имел ни малейшего отношения. Это вонял болотный газ, выброс которого случился где-то поблизости. И движущийся на нас лесной пожар, зарево которого первым засёк глазастый Жаба, достигнув зоны загазованности, рванул вперёд с удесятерённой силой.
Подскочившие параметры позволили мне, словно в замедленной съёмке, с кучей зловещих подробностей рассмотреть море пожирающего всё и вся в округе голодного огня, хлынувшего вдогонку за нашей откатывающейся в обратку машиной. Я видел, как мощные, столетние ели вспыхивали, словно порох, и за какие-то доли секунды целиком, от корней до макушки, превращались в ослепительные факелы.
По свободной от деревьев лесной дороге ничем не сдерживаемый, щедро подпитанный природным газом огонь рванул к нам быстрее урагана. Всего секунда, и наша машина очутилась в эпицентре огненного шторма.
Но прежде, чем лавина воспламенившегося газа накрыла нас, я успел почувствовать, как в плечо клещом впилась чья-то рука.
Интерлюдия 1
– Ух! Вот это я понимаю – охота! – проскрипел обливающийся потом Клещ, опуская дымящийся пулемёт.
Ловко подхватив брошенную товарищем полторашку воды, он сорвал зубами пробку и, жадно припав к горлышку, несколькими могучими глотками всосал в себя больше половины содержимого. Остатки вылил на голову и голые плечи.
Из-за страшного жара, исходящего от медленно затухающего в двадцати метрах впереди огненного шторма, Клещ ещё полчаса назад полностью оголил торс и расстреливал вырывающихся из огненного капкана тварюшек, как грёбаный Рэмбо в кино, сверкая лоснящейся от пота внушительной мускулатурой.
Отбросив выдоенный досуха пластиковый сосуд, мур вытащил из кармана штанов мятую пачку сигарет, зубами вытянул одну из надорванного края и, крутанув колёсиком зажигалки, с наслаждением затянулся.
– Ну ты, мля, даёшь, – прохрипел присевший за спиной на корточки, для смены рожка в автомате, напарник Псих. – И так от гари дышать нечем, а ты ещё и куришь.
– Дык сигаретный дым всяко лучше гари.
– Ты, в натуре, живучий, как клещ, – хмыкнул Псих. – Я тут лёгкие уже практически выплёвываю, а он курит.
– Каждому своё.
– Философ, мля…
Отложив перезаряженный автомат, Псих тоже вскрыл бутылку с водой и после скупых глотков целиком вылил практически не убавившееся содержимое на голову.
В отличие от здоровяка-напарника, узкоплечий субтильный Псих остался в куртке с бронежилетом, и от адского жара догорающего через дорогу ельника его одежда периодически
