style="font-size:15px;"> – Разговаривали, – медленно повторила Джесс. – С каких пор ты разговариваешь с Джереми Блейком на такие темы?
Я сглотнула, проклиная себя за то, что не рассказала ей обо всем в сообщении или не позвонила, когда она приземлилась вчера вечером.
Зазвонил звонок – бесячие, высокие, резкие звуки, длившиеся слишком долго. Мой новый любимый звук.
Я подскочила и стащила с подноса Джесс морковку, пока ее не постигла кончина в мусорном ведре. Джесс перевесила сумочку на бедро и стала рыться в ней в поисках пудреницы, чтобы проверить помаду, нанесенную с утра. Она никогда не верила моим словам о том, что отлично выглядит, – мол, мнению о «естественной красоте» не место в беседе о топовой косметике.
Я медленно шла, не сводя глаз с Джесс, которая проверяла в распечатанном расписании, где будет следующий урок. Остальные хлынули прочь из столовой. Я потеряла Джереми. Так легче не думать о нем и о том, где он сейчас, хоть одну секунду, но облегчение контрастировало с нервозностью и надеждой, что он появится рядом и возьмет меня за руку.
– Послушай, Анна, ты расскажешь мне, что происходит, – сказала Джесс, хватая меня за локоть и ускоряя шаг. – Но мне надо валить на цокольный этаж на тригонометрию.
Я только кивнула и пошла на следующий урок.
– Это еще не конец, – крикнула Джесс из-за угла.
Отчасти я надеялась, что она права.
2
Лето
Светя телефоном, я осторожно перешагивала через пустые стаканы и спящие тела друзей моего брата.
В гостиной разило пивом, потом и плохими решениями, и я старалась вдыхать все это поменьше.
Я прокладывала путь к термостату, в восьмисотый раз задаваясь вопросом, зачем тот, кто строил этот дом, установил штуку, контролирующую комфорт его обитателей, у черного хода, а не в каком-нибудь удобном месте – возле моей кровати, например.
Мы с Кори договорились, что кондиционер будет включен. В конце концов, стоял июнь, а мой братец собирался приютить больше тридцати человек, часами выделывающихся и пытающихся перепить друг друга в нашей гостиной.
Снаружи было плюс двадцать шесть, но даже при этом плюс двенадцать на термостате – это нелепо и очень дорого. Наверняка Кори выставил эту температуру, как только я ушла. У родителей будет куча вопросов, когда придет счет, но самое важное – мне было холодно спать.
Говорят, когда дело касается гипотермии, лучше трястись, чем засыпать, – это я нашла в интернете на прошлой неделе, после того как посмотрела фильм «Послезавтра». Это разумно, когда ты заперт в библиотеке Нью-Йорка с Джейком Джилленхолом во время начала нового ледникового периода. Совсем другое дело – одеться в четыре слоя летом. Двигаться под таким количеством ткани было довольно сложно.
Я давила кнопку «вверх», пока дисплей с подсветкой не показал двадцать три, а потом вернулась к игре в классики через вырубившихся гостей вечеринки.
Оказавшись в
