етаясь в звучание первозданного леса. Повсюду, куда ни глянь, вырастают гигантские папоротники, чьи изящные вайи разворачиваются, образуя непролазные заросли. Каламиты – древние предки хвощей – устремляются ввысь, их полые стволы поскрипывают при каждом порыве ветра. Воздух наполняется странными звуками: это шелестят могучие кроны на ветру, потрескивают стволы, растущие с невероятной скоростью, шуршат в зарослях первые наземные членистоногие. Где-то вдалеке слышится плеск воды – это древние амфибии, ещё не совсем привыкшие к жизни на суше, неуклюже передвигаются между водоёмами.
Однако вскоре нарастающая водная толща вновь начинает наступать на сушу. Медленно, но неумолимо, она поглощает вековой лес. Могучие стволы лепидодендронов и папоротников склоняются под напором воды, их листья опускаются, готовясь к долгому подводному существованию. И вот уже последние верхушки деревьев скрываются под водой. Безмолвие и первозданный покой вновь воцаряются на своём престоле. Океан, величественный и непостижимый, продолжает свой вечный танец, храня в своих глубинах тайны прошлого и зародыши будущего.
Время стремительно мчится вперёд, и вот мы уже в миоцене, 23 миллиона лет назад. Взору открываются необъятные просторы степей и редколесий. Янтарное море трав колышется под ласковым дыханием ветра. В воздухе витает пряный аромат полыни и чабреца, смешанный с хвойной свежестью. Эти земли населяют удивительные создания. Грациозные стада гиппарионов, трёхпалых предшественников современных лошадей, легко несутся по равнинам. Развевающиеся гривы и стройные ноги придают этим животным особое изящество. Неподалёку пасутся длинношеие жирафы – палеотрагусы и самотерии. Пятнистые силуэты этих долговязых существ мелькают среди деревьев, когда те лакомятся сочной листвой высоких ветвей. На горизонте, окутанные облаком пыли, виднеются могучие фигуры носорогов хилотериев. Оглушительное трубление этих гигантов разносится по саванне, служа предупреждением для соперников. В тени густых зарослей затаились хищные махайроды – саблезубые кошки с впечатляющими клыками. Эти грозные охотники терпеливо выжидают удобный момент для нападения.
Проходят тысячелетия, и климат становится холоднее. Мы переносимся в плейстоцен – эпоху великих оледенений. Ландшафт преображается: вместо саванн теперь простираются тундростепи – бескрайние холодные равнины с редкими островками лесов. По этим суровым землям бродят мамонты. Огромные бивни этих гигантов изогнуты серпом, а длинная шерсть колышется на ледяном ветру. Вот самка мамонта останавливается у замёрзшего ручья, хоботом разбивает лёд и набирает воду, чтобы напоить своего детёныша. Неподалёку неторопливо шагают шерстистые носороги, чьи массивные тела укрыты густым мехом, надёжно защищающим от холода. Два самца вступают в ожесточённую схватку за территорию, сотрясая воздух громким рёвом и стуком своих мощных рогов. В пещерах и расщелинах скал обитают исполинские пещерные медведи. Рычание этих могучих хищников эхом отражается от каменных стен, наполняя окрестности первобытным ужасом. На входе в одну из пещер медведица заботливо вылизывает своих новорождённых медвежат, пока те попискивают и неуклюже перебирают лапами. Стая волков, приспособившихся к суровому климату, крадётся по снежной равнине в поисках добычи. Их острый слух улавливает малейший шорох под снегом, выдающий присутствие мелких грызунов. И наконец, венцом этой долгой истории эволюции на сцене появляется человек.
Первые люди – охотники-собиратели, закутанные в грубые шкуры животных, с примитивными каменными орудиями в мозолистых руках. Их глаза, острые и внимательные, следят за каждым движением в окружающем мире. Они кочуют вслед за стадами, останавливаясь в временных стоянках и укрываясь в сырых пещерах. На шершавых каменных стенах своих убежищ они оставляют первые художественные творения – наскальные рисунки, запечатлевая сцены охоты и ритуальных танцев охрой и углём.
На следующей странице летописи человечества перед нами предстают оседлые земледельцы, бережно возделывающие поля, засевая их первыми культурными растениями. Вокруг построенных из глины и тростника жилищ пасутся одомашненные животные – козы, овцы, крупный рогатый скот. Дым от очагов поднимается к небу тонкими струйками, а в воздухе витает аромат свежеиспечённых лепёшек из пшеницы и ячменя. С течением времени возникают шумные базары и ярмарки. Цивилизация набирает обороты, и вскоре на месте, где когда-то плескались древние моря и бродили доисторические животные, вырастает современный город, чьё полумиллионное население заполняет улицы, площади и парки, а высотные здания устремляются в небо, как новые лепидодендроны каменноугольного периода. В этом новом мире технологий и прогресса рёв моторов и гудки автомобилей создают акустическую среду современности, вытесняя из памяти земли голоса мамонтов и саблезубых тигров; неоновые вывески и яркие фонари городских улиц разливают электрическое зарево по ночному небу, затмевая своим искусственным сиянием извечный блеск звёзд.
Михаил блуждал в лабиринте воспоминаний, пока осматривал музейные экспонаты. В его голове звучали отрывки из Священного Писания, академические мнемонические коды и стихотворные строки. Библейское «Земля же была безвидна
