крылья, чуть подрагивая в такт хаотичным движениям. Крик, заполонивший комнату, до сих пор отголосками прошлого звучит в голове.
Когда родители узнали, что у них родился дьявол, они отреклись от меня, отослали в один из дворцов, погибающих в болотистой трясине. Мать, умоляя отца этого не делать, падала на колени и ревела, глядя, как дитя увозят. Ее возлюбленный, словно каменное изваяние, распахивал белоснежные крылья и преграждал женщине путь каждый раз, когда она пыталась дотянуться до меня, спрятать, оставить рядом. Для того чтобы сослать сына в неизвестность, им потребовалось десять лет.
Уже три года я жил отшельником вдали от родителей, но разъедающее чувство обиды и горечи не покидало душу.
С самого детства твердили, что я – дитя порока и тьмы, что мне уготованы страшные испытания и муки на предсмертном одре. Но из раза в раз я задавался вопросом – что такого мог сделать десятилетний ребенок, существовавший все эти годы затворником, чтобы родной отец ненавидел его?
Мои родители были ангелами – душами умерших богов, вымолившими у Смерти второй шанс. Хлоя смилостивилась и даровала им жизнь, но в обмен они пожертвовали всеми воспоминаниями, которые хранили их разум и сердце. Лишь любовь осталась в их душах и помогла найти друг друга на земле. Родители испытывали то самое чувство, которое не было подвластно дьяволу: он мог управлять лишь пороками и желаниями смертных и чудовищ.
Что такое любовь? Я пытался найти ответ, но из раза в раз натыкался на непроходимую стену, которая омрачала сердце. И лишь в тот вечер, когда сбежал из дворца, смог получить ответы на свои вопросы.
Родителям все равно. Им было все равно, когда проснулся мой дар, было все равно, когда я впервые опробовал силу, убив стаю Стимфали́йских птиц. За несколько дней до случившегося я узнал, что родители ждут ребенка. Девочку-ангела. Аста́рту. Чувство радости, которое испытал сначала, сменилось на презрение и ненависть, но не к новорожденной сестре, а к тем, кто бросил меня. Отец, который до этого изредка все-таки мог заговорить со мной, теперь просто игнорировал мои слова, считая порочное дитя пустым местом, не стоящим никакого внимания. Мать оказывала чуть больше внимания, а затем полностью переключилась на сестру, которая улюлюкала и дергала ногами на руках женщины. Родители так были рады рождению дочери, что не заметили, как аура окутывала ее нутро, как голубого оттенка глаза покрывались темной поволокой. Они не чувствовали запаха разложения, исходящего от тела младенца. Белоснежная кожа, золотистые локоны, небольшие крылья с бирюзовым вкраплением, вторившие оттенку волос. Ангел во плоти, дьявол по происхождению.
Я не мог смотреть на любовь родителей и сестры, чувствуя себя лишним. С момента рождения сестры я стал изгоем, которому оставались считаные часы, дни, недели до того, как отошлют, словно прокаженного, прочь, чтобы не мешал идиллии, воцарившейся в семье. Отец стал часто поднимать на меня руку, когда я оказывался рядом с сестрой, чтобы почувствовать и попробовать истребить тьму, разрастающуюся в детском
