посмел,А всех оставшихся удел —
Следить, как я иду к вершине.
Какие странные стремленья
Рождает повреждённый дух:
Благой елей в нём, без сомненья,
Задолго до того потух.
Чрез дестилетья, уж жрецом,
Служить за дальние моря
Направился учёный гном,
Быть магом хоть бы там горя.
Помощником при старом маге,
Владыке тамошних земель,
Его вписали на бумаге,
Что грамотой зовут теперь.
Ему там дали власти много
И ведать много разных дел,
Открылась славная дорога
Пред гномом. Стал он глуп и смел.
Прошёл и слух, что магом станет,
Когда там нынешний умрёт.
«То верный слух, он не обманет!» —
И гном нетерпеливо ждёт.
Но годы шли, старик смиренный
Не думал путь свой завершать.
Тогда решился гном презренный
Владыку тайно отравлять.
Святого хворь взяла внезапно,
Он начал болями страдать.
Помощник принялся отрадно
Ему лекарства подавать.
И хворь ничуть не отступила,
Да только муки старику
Больнее прежних причинила
И смерть приблизила к нему.
У брата он просил лекарства,
Не ведая, что в них подвох,
Не видел в гноме он коварства,
Не думал, что такое мог.
И уж осталося тому
Совсем немного подождать,
Чтоб очи магу-старику
Смиренные позакрывать.
Ещё немножечко терпенья!
Благоговейный жрец и гном
Великим магом, без сомненья,
Воссядет в том краю благом.
В дому у мага были феи.
В науках осведомлены —
Тем примечательны они,
Во многом были корифеи.
Хранили девство и красою
Известны были во все дни.
Пленить же гнома красотою,
Не думая того, смогли.
Гном воспалился, точно факел,
И феям не давал проход,
И, как козёл на огород,
К ним лез, оказывая знаки.
Сначала было им смешно
И с гномом поиграли малость:
«Смеяться в меру не грешно!
Простит нам небо эту шалость!»
Понаигрались да узнались…
То гному было не в смешки,
А феи совершать грешки
И вовсе-то не собирались.
Одну прекраснейшую фею
Жрец возжелал сильней других.
Порок на ум ему навеял,
И гном решил, что он жених.
Девица в позу стала горду.
Совсем презренья не тая,
Слюной харкнула в гномью морду
И тотчас к магу побрела.
Но мага не нашла здоровым
И даже более – больным:
Он лик имел совсем багровым,
Уже глухим был и слепым,
Дышал неровно, ненадёжно,
Кряхтел и жар терпел давно.
Помочь уж было невозможно
И
