отец умер, когда она была еще ребенком, матери было непросто и с ней одной – послеперестроечные времена были сложные и безденежные – какие уж тут еще дети. Вот и думалось Любе с грустью – мотоцикл и лошадь можно будет, накопив денег, при желании купить потом, а вот старшего брата у нее не будет никогда. Да разве можем мы, люди, судить о планах насмешницы-судьбы? Сейчас у нее, тридцатилетней, но в душе все той же романтичной девчонки-мечтательницы, не было ни лошади, ни мотоцикла, зато появился старший брат, даже три. Но постоянно они общались с одним.
Ту ссору взрослых Люба помнила смутно – еще бы, ей тогда было около трех лет – где-то в глубине обрывчато всплывали смутные образы – крики, шум, кто-то держит ее на руках, кто-то толкает. Ей, крохе, тогда было просто страшно и, конечно, она не могла понять, что так взрослые, родные друг другу люди делили дачу, оставшуюся от родителей сыну и трем дочерям – ее отцу и теткам. Маму, державшую ее маленькую на руках, толкали с крыльца. Лишь много лет спустя Люба узнала, что отец, не желая участвовать в семейных распрях, лишь только они начались, усадил в машину и умчал подальше от подмосковного поселка жену и дочь, чтобы больше туда не вернуться. Жизнь шла своим чередом, но связь с тетками была порвана, казалось, навсегда. Отец – человек принципиальный и справедливый и слышать не желал о сестрах. И лишь одна из них – младшая, Нина, в первый раз появилась в Любиной жизни на похоронах отца. Но – как тогда, в раннем детстве, она исчезла насовсем, так, и вернулась – навсегда. Люба знала, что у нее есть тетя – одна, две другие не хотели знать ее, да и они Любе не были нужны. А тетя Нина звонила, интересовалась их с матерью жизнью, изредка они по возможности встречались. Ее бойкий торопливый говорок всегда звучал по праздникам в телефонной трубке. Потом она стала спрашивать и о появившемся внуке – Любином сыне Богданчике. А потом она стала чувствовать себя хуже и, словно ощущая груз навалившихся болезней, тяжесть оставленных позади лет и неизвестную грусть впереди, вдруг, загоревшись своей мыслью, решила устроить встречу – новое знакомство людей, бывших когда-то родными.
Люба, вспомнив тот такой же пушистый, запорошенный снегом зимний вечер, улыбнулась. В квартире было много людей. Тетя Нина – единственный знакомый для нее человек, невысокая, упитанная, но шустрая, с короткими темными волосами и в очках с толстыми стеклами, суетилась по хозяйству, попутно знакомя племянницу и ее тогда еще пятилетнего сынишку с многочисленной родней. Немного смущаясь от количества обступивших и с долей любопытства разглядывавших ее родственников, Люба незаметно отозвала тетку в другую комнату и проговорила с долей неловкости:
– Теть Нин, я понимаю, наверное, немного нелепый вопрос – там, в комнате, две женщины, одна в красной блузке, другая – в черной. Я так понимаю, одна из них – тетя Валя – ваша с папой родная сестра. Тети Тамары, ну, из-за которой все началось, ну, дележка вся эта… – Люба замялась, подбирая слова.
– Тети Тамары здесь
