– один и один – с теплой телятиной и грибами, кстати, последний – очень вкусный. Я еще с тунцом люблю. Ну, ты потом все попробуешь. Да, самое главное для тебя – понемногу попробовать весь алкоголь, чтобы знать по собственному опыту, чем отличается, например, ром от текилы.
– Каким образом? Покупать в баре?
Иветт посмотрела на нее округлившимися глазами, звонко, долго белозубо расхохоталась, махнула рукой и шепнула:
– Узнаешь… А теперь приготовь приборы для салатов: вилка, нож и стой на выдаче у барной стойки – жди, когда бармены принесут напитки – поможешь мне отнести. Нужно учить тебя сразу и на деле. Чем быстрее окунешься в это, тем скорее начнет получаться.
Иветт куда-то стремительно направилась. Люба сложила стопочкой у Р-Кипера пять приборов, завернутых в бордовые салфетки, и встала сбоку барной стойки. Сергей принес два высоких стакана с прозрачной жидкостью и листьями внутри, положил в них трубочки, поставил и замер, пристально, молча, не мигая глядя на Любу.
– Что ты так смотришь? – Ей стало не по себе от этого тяжеловатого, непонятного взгляда.
Он помолчал немного, не отрывая глаз от ее лица, потом отступил назад мягко, спокойно:
– Я смотрю? Я не смотрю.
«Ненормальный какой-то» – подумалось Любе.
Тут подоспела Иветт, взяла коктейли, легким пружинистым шагом направилась через зал к столу – относить.
Через минуту Карлос поставил два коктейля, плескающихся в конусообразных бокалах на ножках. Сергей принес красивый белый бокал с шапкой из взбитых сливок наверху. На этот раз его взгляд, уже немного игривый, но все еще тяжеловатый, скользнул по Любе сверху вниз и, мгновенно поднявшись к лицу, остановился на глазах.
– Что, Сережа? – Окончательно смутившись, пробормотала Люба.
– Ничего. – Тихо ответил он и, не поворачиваясь, спиной вперед, не отрывая взгляда, пошел в бар.
«Гости» все прибывали. Официанты торопились, раздражались, Люба им скорее мешала – учить ее было попросто некогда. Иветт на ходу бросила, что ей лучше пока присматриваться, помогать разносить напитки и блюда, в общем, быть «на подхвате», убирать со столов грязную посуду, носить подносы с «гарбичем» – Люба уже запомнила, что так называлась эта посуда – наверх, на мойку, менять пепельницы и желательно после каждого окурка, брошенного в них, только ни в коем случае не разбивать – они ручной лепки, привезены из Латинской Америки, а так как гости их сами часто бьют, то пепельниц осталось наперечет. Люба рьяно взялась за дело. Она хватала каждый пустой бокал, лениво отставленный на край стола, каждый десять минут пробегала по залу с партией чистых пепельниц, взлетала наверх, к мойке с подносом, полным грязной посуды, высоко поднимая ноги, боясь упасть на ступеньках. Она старалась изо всех сил. А люди все прибывали и прибывали. Наконец, по центру зала невозможно стало ходить – он был наполнен, буквально залит, танцующими людьми, которые размахивали руками, прыгали в танце и не обращали внимания на
