бе для этого не нужен никто. Если тебе кажется, что твое счастье зависит от кого-то – это его иллюзия».Это выражение засело во мне так глубоко, что спустя много лет я не перестаю перекручивать его в голове. Нужно признаться, что я не сразу поняла смысл этих слов, а внутри меня был бушующий океан эмоций, который отказывался в это поверить. Тогда мне казалось, что «если ты уйдешь, я умру»—это основа моей юной несуществующей любви. И действительно, шли годы и это выражение не только не замолкало у меня в памяти, но и обретало все новый и новый смысл. По мере того, как у меня менялся смысл, приобретая все более циничное отношение к возвышенным вещам, такое чувство, что я становилась все ближе к истине о любви. Абсолютной любви.Любовь. Сколько книг написано и сожжено о ней, сколько воин проиграно, сколько боли она принесла. Мне она принесла, помимо этого, – вопросы, на которые я, никак не могу найти ответ. Любовь это высшее проявление влечения людей, которую может постичь каждый, а то и не раз. Мы так уверены в настоящее мгновение, что это та самая любовь, единственная; но приходит следующая и стирает предыдущее в пепел. Или любовь, все же – это дар, доступный не всем, и тот кто познает истину любви – найдет в ней смысл. Столько вопросов, которые некому задать и столько ответов, которые мы получаем в моменте, которые в конце оказываются ложными, ведь каждый раз тесно соприкасаясь с любовью, мы верим, что это она. Забавно получается, что в слове «любовь» уже заложено слово боль —великий русский язык, как будто бы это ответ на все мои вопросы. Почему столь возвышенное чувство может ранить, или испытывая боль мы точно не можем сомневаться, что это то самое загадочное чувство на свете.
Мы все росли и воспитывались на тех фразах, которые на слуху у множества поколений. «Стерпится – слюбится», почему все так сосредоточено на страдании души, на бесконечных непреодолимых препятствиях, которые мы должны пройти, чтобы непременно быть счастливы. Если что-то дается легко, значит обязательно нужно ожидать подвоха и заранее быть к нему готовым, ведь все не бывает просто так.
А мне кажется, истинная любовь – это очень просто, да чувство сложнейшее, сотканное из множества тайн, темных переулков и страхов, но оно так легко должно ощущаться. Когда независимо ни от каких-то вселенских замыслов, серых будней и обычной жизни, которая чаще всего не складывается, ты по-прежнему можешь ощущать это чувство. И оно будет тебя греть. Даже если жизни ваши не нашли общий путь, если твоя остановка была раньше, да даже если разделяет смерть —глубоко копнув в себя, ты сможешь согреться этим чувством, расплываясь в улыбке. Давайте по честному, мы все пришли сюда в этот мир, чтобы умереть. Нам уже по сути нечего терять и пусть мы еще не прочитали книгу, мы уже знаем ее конец.
Но мы всегла любим. И всегда любимы.
ДЕРЕВНЯ И ГОГОЛЬ
Всю мою жизнь, воспоминания о моем детстве носили не сильно радостный характер и вспоминая любой момент из прошлого, я всегда умудрялась находить в этом те забытые мною чувства горечи внутри.
Сейчас что-то переменилось во мне.
Практически каждое лето меня отправляли, как мне казалось в ссылку, в деревню за 1300 км от Петербурга. И каждый раз это вызывало во мне обиду и то ощущение, что меня бросили. Главнокомандующим была моя бабушка. Десять лет назад я бы назвала ее железной леди, а сегодня я вижу ее другой. Вижу женщиной, которая может ошибаться, женщину которая любила, женщину которые предавали и мать, пережившую горе. Мне кажется, что я просто доросла до того возраста, когда мне наконец-то открылись затворки на ее душе и она стала мне ближе. Причем здесь Гоголь?
Если спросили бы меня раньше про лето в деревне, перед моими глазами четко появляется картинка – бабушка смеется, я в слезах и мои слезы не только не прекращаются, а быстро стекают, размывая страницы «Тараса Бульбы»и мысли о том, как быстрее попасть домой. Сейчас я вспоминаю огромные ведра клубники, которую бабушка собирала, пока мы все спали, что ей наверное было нелегко копаться в сотнях грядок, когда палящее солнце утром уже сильно жгло. Вспоминаю бескрайние поля, по которым ты бежишь и они все не заканчиваются, а потом ты почему-то натыкаешься на подсолнухи и уже не слышишь, как тебе кричат вслед и зовут обедать. Помню, как мы ходили в густые леса, так как на этом месте шли бои и мы всегда возвращались с найденными вещами погибших или пропавших без вести. Пишу «мы», а уже никого нет в живых из нашего тайного общества по поиску клада, пока бабушка не видит. В стрельбе по бутылкам я всегда была мастером, помню однажды как мы навели шума по всей деревне. Деревня небольшая, тогда там уже практически никто не жил: молодежь уезжала в соседние ближайшие города, а стариков оставалось все меньше. Сейчас, наверное, там уже никого почти нет. Так получилось, что дома идут друг за другом, а река делит их на две линии и стрелять по воде в 5 утра было не лучшей затеей, но мы именно это и затевали. Подняли всех.
Каменная печь, бабушкины пироги, маленький магазин, который был единственным развлечением, чтобы лишний раз сходить за мороженым. Крапива с меня ростом, в которую ты вынужден лезть,
