О.». Она не представилась следователю, однако обыденная формальность в данном случае представлялась совершенно излишней.
Алексей с первого шага гостьи распознал кто перед ним, поскольку та и чертами лица, и высоким ростом, и стройной фигурой, и даже смуглой кожей чрезвычайно напоминала… Марину Алькевич! Первоначально даже возникло впечатление, что та воскресла и заявилась в надзорный орган чрезвычайно возмущённая волокитой по уголовному делу и тем, что её убийство до сих пор не раскрыто. Различие заключалось лишь в том, что «Соболева О.» оказалась более миловидной и изящной. Тогда как привлекательность Марины Алькевич была грубоватой и хипповой.
Итак, визитёрша ворвалась в кабинет стремительной, деловой и вместе с тем элегантной походкой, подобно порыву атомного вихря. Алексею даже померещилось, что дверь кабинета сама, по личному почину, лакейски распахнулась перед ней, а надменная красотка всего-то пренебрежительно одарила её обратным воздушным посылом, вернув в исходное положение. Прелестница без приглашения, которое было бы оскорбительно-неуместным в данном случае, присела за приставным столиком, бросив на него модную дамскую сумочку. Точёные длинные ноги в летних туфельках она изящно выказала из-под столика так удачно, что хозяин кабинета – этот грубый и невоспитанный мужлан – при желании (которое просто не смело, не возникнуть) мог украдкой созерцать их от щиколоток до колен.
На соблазнительнице был лёгкий кремового цвета костюм, в первом приближении создававший обманчивое впечатление строгой одежды, но при всём притом на юбочке имелся лукавый разрез, который ненавязчиво подсказывал, что выше коленей модели есть что-то ещё и, несомненно, весьма заманчивое. И от этого «чего-то ещё» у среднестатистического мужчины бурно активизировалась эротическая фантазия, возникала буйная сердечная аритмия, перебои с дыханием и предстартовая сухость во рту.
Кофточка гостьи сообразно остальному облику обзавелась таким декольте, что сильный пол, запуская под него свои липко-лапающие взгляды типа «ход конём», наталкивался на загорелую крутизну верхней трети грудей, наносящую гораздо более хлёсткий удар, нежели новые ворота по рогам барана. А за упругим началом холмиков жадно ищущий взор напарывался, словно сапёр на минном поле, на узенькую незагорелую полоску бугристой поверхности, дразняще выступающую из-под обреза лифчика… И открывались безграничные дали для додумывания и домысливания медоточивого мужского «хэппи-энда», в которых купалось, захлёбывалось и тонуло одурманенное сознание самца.
Даже столь непринуждённой «артподготовки» бывало предостаточно, чтобы повергнуть ниц и экстренно отправить самого законченного и неисправимого импотента в областную психиатрическую больницу с диагнозом: тяжёлая контузия от разрыва сексуальной бомбы.
Общеизвестно, что женскую красоту надобно воспринимать обязательно лично и непосредственно. Всякие посредники, будь то даже великие фотографы, художники,
