уж этот походил за святую обязанность.
Ночью Марка колотила нервная дрожь. Он не мог спать, слыша в голове голос матери: «Мерзкое Отродье, Зародыш, Гнида!»
– Эй, брат, проснись, ты чего кричишь? Приснилось чего? – Оказалось, что уснул и напугал соседа.
– Да, Мих, прости. – Марк повернулся набок и с головой накрылся одеялом.
– Ты смотри, жар у тебя, что ли? Лицо мокрое, – обеспокоился Мишка.
– Нет, просто кошмар. Ты спи.
«Мама, мама», – стучало, как набат, сердце, и слёзы катились из глаз.
Забыть это было невозможно. Как изменить в сознании код, что ты сын насильника, сумасшедшего, одержимого убийцы?! Как простить матери, даже если ты сочувствуешь ей и понимаешь её горе, то, что она с тобой сделала?! Его отец изнасиловал её лишь раз. И пусть это было страшно, унизительно и больно, но ведь и она не лучше его! Она травила своего ребёнка семнадцать лет.
Вдруг ущипнёт больно или скрутит ухо ни с того ни с сего, просто так. Если Марк заставал её за шитьём, то могла уколоть иголкой. За любую оплошность полагался тумак, да посильнее, еду кидала ему как собаке, и попробовал бы он не вымыть за собой посуду.
Чаще всего она вообще не звала его есть, он сам находил в холодильнике что поесть. Голодом она его не морила, но и подавать обеды и ужины, как это полагалось в нормальных семьях, не хотела, только когда приходила бабушка или гости.
С первого класса он сам стирал своё бельё и убирался в квартире. И всё это сопровождалось обидными, незаслуженными оскорблениями и злыми взглядами. Только благодаря врождённому высокому интеллекту и книгам Марку удалось сохранить человеческий облик в таких условиях.
«Мама, как мне простить тебя?! Я хочу! А лучше забыть. Как забыть?! Я должен! Умереть! Только умереть! По-другому память стереть не получится, – думал он, беззвучно обливаясь слезами под одеялом. – Днюха! Пьянка! Отлично! Надо купить побольше бухла, и тогда я смогу упиться до смерти. Бабушка однажды говорила, что какой-то её сосед столько выпил, что копыта отбросил. Что ж, это же совсем не страшная смерть, и она-то и может быть мне по силам. Просто пей и пей до потери сознания».
Бабушка тоже его не любила, так считал Марк, просто жалела и исполняла долг. А ему была нужна настоящая любовь, но теперь и та уже ни к чему.
Для чего ему жить? Стать инженером, ходить на работу, и всё? В продолжении рода Марк не был заинтересован. С его-то стойким иммунитетом к женскому полу, а точнее, отвращением и страхом, все эти лубочные картинки взаимоотношений с противоположным полом не имели для него никакого значения. В чём смысл дальнейшего бесполезного существования, если он в принципе не более чем ошибка природы? Человек, которого не должно было быть?
Вновь, как и в прошлые годы, у Марка возникло непреодолимое желание покончить с собой, и способ, который подсказала сама судьба, был им одобрен и принят к реализации.
Днюха планировалась с размахом, тем более что имениннику исполнялось восемнадцать
