Но мой язык, как помело, уже не мог остановиться.
«Да, как ты смеешь, подлец несчастный, так нагло оскорблять невиновную ни в чём женщину?! Как ты смеешь так унижать меня?! И что тебе, как ты утверждаешь, абсолютно ясно, в чём ты, проклятый злодей, пытаешься обвинить меня?!»
Узкие глаза командира – китайца начали неожиданно расширяться от того громадного потрясения, которое он испытывал. Ведь он даже за человека меня не считал, он принимал меня, наверно, за обезьяну, которая слезла с дерева и корчит ему всяческие рожи. Поэтому он в первый момент после моих гневных слов, вообще был не в состоянии сообразить, каким именно способом выразить своё огромнейшее негодование по поводу моей выходки, и какое страшное наказание придумать, чтобы по полной программе отомстить мне за такой ужасный выпад против него.
Мне смешно было наблюдать, как он упорно пытается начать что-то говорить, но не в состоянии связно выговорить ни единого слова. Этот великий полководец, буквально лишился дара речи, он только пыхтел. При этом его толстые щёки смешно раздувались, как у хомяка, который спрятал там свои съестные запасы.
Наконец, он подозвал к себе одного из своих помощников и что-то тихонько прошептал ему на ухо. Тот моментально удалился, а через минуту из толпы выехало три всадника, которые опять набросили на меня крепкий верёвочный аркан и грубо поволокли в сторону от стоящего войска. Они пришпорили своих коней, и я уже не в силах была бежать за ними, они просто волокли меня по твёрдой земле, нисколько не жалея.
Так как я была в купальнике, то всё моё нежное девичье тело быстро покрылось ссадинами и ранами, потому что меня бросало и на твёрдые камни, и на колючий кустарник, и на различные кочки. Я уже посчитала, что таким образом жестокий полководец решил быстро расправиться со мной, и воины будут тащить меня волоком с большой скоростью до тех пор, пока я не потеряю сознания от боли и многочисленных ушибов, и не умру. Но, слава Богу, я всё-таки ошиблась. Когда всадники отъехали от войска метров на сто, они сразу остановились у небольшого лесочка.
Через некоторое время, как я и предполагала, сюда явился всё ещё разъярённый предводитель отряда со своими телохранителями. Мне удалось увидеть у командующего подлинную бумагу с каким-то написанным на ней важным приказом, что сначала меня очень удивило. Но ведь письмо от моего любимого Марка было тоже написано на своеобразной, не похожей на нашу, старинной бумаге.
Моё удивление объяснялось тем, что я знала из древней истории, что изобретателем бумаги считается китайский учёный Цай Лунь, который продемонстрировал своё изобретение только в сто пятом году нашей эры. Но ведь я попала примерно в середину второго века до нашей эры. Откуда же здесь взялась бумага? И здесь я вспомнила, что археологические исследования моего времени убедительно доказали, что бумагу в Китае умели делать задолго до Цай Луня, уже в третьем веке до нашей эры, то есть тогда, когда появилось единое китайское государство –
