Первый раз слышу, чтобы у нас были гомосексуалисты!
Альгис. Есть, только у нас о них мало говорят. Вот этот гомик стал приставать к Мухину, а тот, будучи спортсменом и боксёром, не рассчитал удар и свалил его насмерть. Когда Мухин это понял, то разбудил аспиранта, они посовещались и решили скрыть следы преступления самым, что ни на есть, научным образом.
Лариса. Опять ты за свое! Ну, хватит тебе острить, будь человеком!
Альгис. Я и есть человек! Настоящий мужчина, а не эта мразь, от которой тошнит. Это надо же: променять женский прекрасный пол на скотское убожество!
Лариса. Уж это тебе не грозит, это точно! Мне только от этого не легче.
Альгис. Ну, Ларочка, тебе разве плохо от моей ненасытности, кто бы тебя любил ещё так, как я? Да, ревнив, но это же лучше, чем быть гомиком?
Лариса. Опять ты за своё! Ну, говори серьёзно, наконец!
Альгис. Так, дальше…. Давай сначала выпьем, а то боюсь, ты грохнешься в обморок. Выпивают.
Альгис. Они аккуратно расчленили тело бедного учёного, уложили в чемодан все части оного, а голову поставили вариться в кислоте на огонь. Представляешь: большая такая кастрюля, а в ней голова. Закрыли кастрюлю крышкой и пошли спать. А утром пришла бывшая жена Мухина. Ей понадобилось что-то забрать из своих вещей. Открывает дверь, всё тихо: Мухин с аспирантом спят как дети мирным сном. Из кухни чем- то попахивает. Заходит, видит, на плите что-то варится, булькает в кастрюле. Открывает крышку и видит….
Лариса. Всё! Мне плохо. Это невыносимо! Похоже на какой-то фильм ужасов! Ты это сочинил?
Альгис. Ну, Ларик, всё это произошло буквально так, как я говорю тебе, и это отражено в судебном протоколе за подписями свидетелей и потерпевших.
Лариса. Кто свидетели? Убийцы? А потерпевшие? Голова убитого, она что, ещё могла говорить?
Альгис. Да нет, не голова, а жена, которая эту голову засвидетельствовала.
Лариса. Что же жена потом сделала?
Альгис. Она разбудила спящих праведным сном расчленителей, и те с повинной пошли в милицию.
Лариса. Это какой-то кошмар! И что на суде? Что им дали?
Альгис. После предварительного следствия, когда ещё не были ясны причины убийства, т. е. гомосексуальные притязания потерпевшего, их приговорили к смертной казни. Но после пересмотра дела они получили по 20 лет тюрьмы и поселения где-то в дальних краях нашей необъятной Родины. Ну, всё, Ларик! На этом я закончу, и пойдём спать.
Ремарка: некоторые сцены из рассказа Альгиса показываются «вживую».
42. ВЕСНА 1972 ГОДА.
Комната Эммы. За столом сидят Эмма и Зоя. Эмма разливает шампанское.
Эмма. Дорогая моя! Давно мы с тобой не виделись. Я плавала по морям-океанам, у тебя тоже были свои плавания, и пострашнее, чем мои: со штормами и ураганами. Слава Богу, всё теперь успокоилось. Давай выпьем за встречу в нашей мирной гавани, где нас любят, и ничто нам не угрожает.
Поднимают бокалы,
