у которой не хватает одного глаза»…
Как следует поразмышлять на эту тему Гридин не успел. Равнина, посреди которой он стоял, стремительно трансформировалась в наклонную – ну очень наклонную! – плоскость, и сыр, все больше ускоряясь, поскакал вниз. А вслед за ним отправился на собственной спине и не удержавшийся на ногах Герман. Сила трения куда-то запропастилась, он мчался словно с хорошо раскатанной ледяной горки, и зацепиться руками было просто не за что. Желтый кругляш нырнул в невесть откуда взявшуюся сизую пелену, и туда же, секунду-другую спустя, угодил и Гридин.
Сирена пока молчала.
Уже потом ему подумалось, что ситуация, в которой он оказался, напоминает «чиз роллинг» – катание сыра, которое ежегодно любят устраивать жители одной английской деревушки. Десятки людей мчатся вниз по крутому склону холма, кувыркаясь и ломая руки-ноги, вдогонку за головкой сыра. Благо больница неподалеку, а внизу поджидают машины скорой помощи. Откуда взялось такое специфическое развлечение – неясно. Одни считают, что эту традицию некогда принесли сюда римляне, другие утверждают, что травмоопасные сырные покатушки – языческий лечебный ритуал. Хорошенький, однако, способ лечения!..
Но такая аналогия пришла Гридину в голову позже, а пока он, не чувствуя под собой опоры, висел в сизом полумраке. Полумрак был наполнен какими-то невнятными тихими звуками, похожими на тревожный шелест листвы. Но никакой листвы вокруг не наблюдалось и ничего другого тоже. Пока Герман обдумывал, что тут можно предпринять, полумрак рассеялся. И оказалось, что сыр застыл поблизости, метров на пять-шесть ниже Гридина, а уж совсем-совсем далеко внизу простирается черное пространство – так выглядят вспаханные поля вроде того, оставшегося позади, если смотреть на них из самолета. Тут и там горели на этой черной поверхности костры, а на горизонте возвышалась темная гора. Гора шевелилась, и у вершины ее полыхали огнем два круга – как два глаза чудовища.
Сыр, словно получив некий сигнал, тоже вспыхнул, сорвался с места и, заложив вираж, которому позавидовала бы любая «летающая тарелка», вознесся над Германом. Желтое пятно, все больше ускоряясь, как стартовавший шаттл, уходило ввысь, и от него было все больше света.
Вероятно, какому-то промежутку времени вновь удалось проскользнуть мимо сознания Гридина – это могла быть секунда-другая, а может, и час-другой. Как и раньше, кто-то вырезал кусок из кинопленки – и окружающее претерпело показавшиеся мгновенными изменения. И не только окружающее – Гридин уже не висел животом вниз, задницей вверх, а стоял на твердом покрытии. Сыр стал солнечным диском, впаянным в красноватое, как на Марсе, небо, и света от этого новоиспеченного солнца было теперь не так уж и много. На грани сумерек. Под ногами у Германа оказался самый обыкновенный, не первой свежести асфальт. Неширокое шоссе, окаймленное голыми деревьями, похожими на тополя, серой лентой тянулось в гору. Подъем был длинным и пологим,
