ли эта тайна с жалобой некогда невинно пострадавшей женщины, душа которой явилась ему однажды во дворце?
– А чем вы докажете, что говорите правду? – спросил Бао-гун.
Женщина молча вытащила из потайного кармана маленький сверток, в котором оказалось покрывало с клеймом дракона и золотой шарик с выгравированной надписью: «Ли из дворца Яшмовые покои».
– Не тревожьтесь, государыня, я сделаю все, что в моих силах. А чтобы не вызывать досужих толков, будем пока всем говорить, что вы моя матушка.
Бао-гун призвал Фань Цзун-хуа и сказал:
– Женщина, которую ты привел, – моя мать. Она говорит, что ты о ней, как о родной, заботился, и хочет пригласить тебя в столицу. Так что собирайся в путь.
Фань Цзун-хуа был вне себя от счастья.
Бао-гун между тем удалился в западный флигель, написал письмо и велел Бао Сину отвезти его в столицу.
На следующий день к Облачному залу был подан паланкин, в который и усадили государыню. Фань Цзун-хуа должен был сопровождать ее верхом на коне.
Бао Син не останавливался ни днем ни ночью и вскорости уже был в Кайфыне.
Он прошел прямо во внутренние покои и велел служанке доложить о нем жене Бао-гуна госпоже Ли. Та милостиво его приняла и первым делом справилась о здоровье Бао-гуна. Бао Син, в свою очередь, справился о ее здоровье, а затем доложил:
– Господин чувствует себя хорошо. Я привез от него письмо.
В письме говорилось:
«В Чэньчжоу я опознал государыню Ли. Приготовь комнаты в восточном флигеле и встреть ее, как полагается встречать свекровь, чтобы не вызвать подозрений».
– Поезжай господину навстречу и скажи, что все будет сделано, как он велит.
Подкрепившись немного, Бао Син вскочил на коня и тронулся в путь.
Госпожа Ли между тем с нетерпением ждала государыню, когда однажды служанки ей доложили, что паланкин с гостьей приближается к ямыню. Госпожа Ли поспешила навстречу и опустилась на колени.
Служанки помогли государыне выйти из паланкина, провели ее в зал и усадили на почетное место. Жена Бао-гуна отослала служанок, опустилась перед государыней на колени и пожелала ей здравствовать тысячу лет.
– Не надо церемоний, дитя мое, – сказала государыня. – Отныне ты будешь называть меня матерью, а я тебя – дочкой…
Государыня поведала госпоже Ли обо всех своих бедах; от слез она стала слепой.
– Государыня, – сказала госпожа Ли, – у вашей служанки есть «таз прошлого и настоящего». Если вознести молитву, в нем за ночь соберется небесная роса, которая исцеляет слепоту.
– Помолись, мое доброе дитя, помолись, я буду счастлива снова прозреть! – воскликнула растроганная государыня.
Искренняя молитва добродетельной женщины тронула Небо и Землю. Таз увлажнился, словно кто-то подышал на него, и покрылся блестящими, как жемчужины, крупными каплями.
Женщина отнесла таз государыне в спальню. Государыня омочила свои яшмовые пальцы в благодатной росе,
