проявля́л себя́ до неда́внего вре́мени, а тепе́рь вдруг сорва́лся с ме́ста и тайко́м прони́к на на́шу сто́рону.
Ви́дя, что Степа́н зако́нчил говори́ть царь помолча́л в разду́мьях, пото́м посмотре́л на Проестева с пытли́вым прищу́ром и ме́дленно, сло́вно подбира́я ну́жные слова́, произнёс:
– Стра́нная исто́рия. Непоня́тная. От меня́, Степка, ты что хо́чешь?
– Ничего́, госуда́рь, – отве́тил Проестев, реши́тельно махну́в голово́й, – всё что ну́жно уже́ сде́лано. Во все разря́ды, уе́зды и города́ напра́влены слове́сные описа́ния. Все воево́ды и городски́е го́ловы извещены́. Мои́ лю́ди иду́т по сле́ду и ра́но и́ли по́здно найду́т лазу́тчика. А рассказа́л я, потому́ что та́йна его́ такова́, что и нам её узна́ть непреме́нно на́до. Не бу́дет челове́к столь изощрённо и изобрета́тельно рискова́ть свое́й голово́й ра́ди несуще́ственной ерунды́. Не ста́ли бы с ним та́йно говори́ть ни ри́мский па́па, ни гла́вный иезуи́т, е́сли бы зада́ние не каса́лось их интере́сов. А е́сли э́то та́к, то та́йна стано́вится уже́ госуда́рственной и тре́бует осо́бого внима́ния и береже́ния…
– Ну зна́чит найди́ мне э́того Петра́ Аркудия, Степа́н Матве́евич и та́йну его́ узна́й, – тре́бовательно произнёс Михаи́л и доба́вил, – кста́ти, отве́ть заодно́ на вопро́с, почему́ об иезуи́те мне не доложи́ли из Посо́льского прика́за , а сообща́ют из прика́за Зе́мского?
– У ка́ждого свои́ осведоми́тели, госуда́рь, – не моргну́в гла́зом, бесстра́стно отве́тил Проестев, – про́сто так получи́лось, что мои́ лю́ди, бо́лее осведомлённые, чем лю́ди Ива́на Грамотина . Он в инозе́мцах всех бо́лее учителе́й и́щет, а я по слу́жбе свое́й одни́х прохво́стов ви́жу.
– Ла́дно, – махну́л руко́й Михаи́л, ухмыля́ясь и повора́чиваясь к алтарю́ – иди́ уже́, сы́щик, ищи́ своего́ иезуи́та. О результа́тах доложи́сь ли́чно. Я бу́ду ждать.
Проестев ни́зко поклони́лся ца́рской спине́ и, перекрести́вшись на образа́, ти́хо вы́шел прочь.
Глава́ шеста́я.
По у́зкой лесно́й тропе́, задева́я кре́пкими плеча́ми ко́лкие ла́пы мохна́тых е́лей, е́хал вса́дник лени́во подёргивая уздцы́ свое́й ло́шади. Вса́дник был заку́тан в светло-зелёную епанчу́ с глубо́ким капюшо́ном, по́лностью скрыва́вшем его́ лицо́ от посторо́нних глаз. Су́дя по ста́тной венге́рской кобы́ле чи́стых крове́й, бога́тому ру́сскому седлу́, обтя́нутому вишнёвым ба́рхатом с золото́й и сере́бряной вы́шивкой, и весьма́ дороги́м жёлтым сафья́новым сапога́м, пу́тник был не просты́м челове́ком, тем бо́лее удиви́тельно бы́ло не уви́деть у него́ ни пистоле́тов в седе́льных ольстрах , ни са́бли под епанчо́й ни палаша́ под седло́м.
На пе́рвый взгляд пу́тник был соверше́нно безору́жен. Сей удиви́тельный факт заставля́л сомнева́ться в здра́вом уме́ челове́ка, отпра́вившегося в ночно́й лес, когда́ туда́ и днём без охра́ны не рискова́ли сова́ться те, с кого́ бы́ло, что взять и кому́ бы́ло, что теря́ть.
