янув в потолок, спросил вслух сам себя Стивен. – Не покажется ли читателям эта фраза слишком грустной? И, вообще, вздыхать всегда грустно.
Совесть подсказывала, что он абсолютно прав в своих размышлениях. Стивен удалил предложение, оставив только имя.
– Виолетта – красивое имя, – продолжил размышлять писатель. – А его имя… Оно должно быть красивым и романтичным. Романтичным… Пусть будет Роман. Отличная идея! В каждой моей книге есть такое имя. Поклонницы от него в восторге.
«Они встретились глазами. Виолетта улыбнулась Роману. Роман улыбнулся Виолетте».
Стивен улыбнулся, несколько раз прочитав написанное. Сегодня вдохновение было особенно вдохновенным. Он над первым предложением думал целый месяц, а тут сразу два предложения. Следующее предложение родилось само собой.
«Они встретились глазами. Виолетта улыбнулась Роману. Роман улыбнулся Виолетте. Они поняли, что сильно любят друг друга».
Последнее предложение так и излучало ощущение приближающегося счастья.
Стивен перестал писать, надолго погрузившись в приятную негу от проделанной работы.
Неожиданно в голове прозвучал телепатический голос одной из постоянных поклонниц, которая незримо наблюдала за творческим процессом молодого писателя.
– Стивен, вы настоящий писатель! Это восхитительная история! Такая неповторимая гамма чувств. Я в восторге! Я создала обложку для вашей книги, посмотрите, вдруг понравится.
Стивен вывел на монитор изображение обложки. Прекрасная девушка в голубом платье стоит перед юношей. Писатель улыбнулся тому, как точно поклонница воспроизвела его собственный образ героев книги.
– Вам нравится? – поинтересовался голос.
– Очень!
– Тогда я дарю её вам! Мне будет приятно, если эта обложка появится у вашей книги.
– Если по окончании истории обложка будет соответствовать её содержанию, я непременно использую её для публикации, – искренне пообещал Стивен.
Стивен снова перечитал написанное. Вдохновение дало ему ещё энергии на следующее предложение.
«Они встретились глазами. Виолетта улыбнулась Роману. Роман улыбнулся Виолетте. Они поняли, что сильно любят друг друга. Счастье переполняло их сердца».
– Ой, как прекрасно! – воскликнула ещё одна из поклонниц. – Они такие милые!
– Мне тоже нравятся, – смущённо отозвался Стивен. – Я тут подумал, а что если Роман сделает Виолетте подарок? Как вам такой ход?
– Что он ей может подарить? – озадачились поклонницы.
– Только не цветы! – заявила поклонница с очень очаровательным голосом. Почему-то этот голос всегда нравился Стивену, он даже ждал его появления в своей голове.
Стивен был согласен с поклонницей. Срезанные цветы являются символом страданий, а это недопустимо в современном искусстве.
– Может подарить цветочек в горшочке? – предложили автору.
– Если в маленьком горшочке, то это мучение для цветочка, – возразил очаровательный голос. – Мучение даже для маленького цветочка. Ему будет одиноко и скучно.
– Тогда пусть подарит цветок в большом горшочке, – вмешался в дискуссию мужской голос. Да, почитателями творчества молодого автора являлись даже мужчины.
– Как вы себе это представляете? Виолетте трудно будет держать большой горшок с цветком. Какая уж тут романтика и любовь? – продолжал возмущаться очаровательный голос.
– Друзья, не будем спорить, – попросил писатель. – Я не буду заставлять Романа дарить возлюбленной цветы. Мне надо подумать над развитием сюжета. Я отключаюсь. Встретимся через неделю.
Семь дней спустя.
«Они встретились глазами. Виолетта улыбнулась Роману. Роман улыбнулся Виолетте. Они поняли, что сильно любят друг друга. Счастье переполняло их сердца, – Стивен уверенно дописал: – Роман протянул возлюбленной ленточку…».
Стивен надолго задумался. Какого цвета должна быть ленточка? Ведь читатели обязательно спросят про цвет. Сама ленточка хорошо подходила в качестве подарка, а вот её цвет…
– Красная? – спросил он себя вслух. – Или алая?
Подумав немного замотал головой.
– Нет, нельзя, – голос совести был согласен с ним.
Красный цвет, а тем более алый ассоциировался с кровью, а кровь – это страдание. Искусство не должно быть построено на страдании живых существ – непреложное правило современного мира. И цензором является ничто иное, как совесть. А совесть у Стивена, как и у всех творческих людей была развита даже сверх
