о том, когда, наконец, отпустят сына и почему его привезли не в больницу скорой медицинской помощи, как обещали, а в психбольницу, но опытный доктор опередил:
– Мария Ильинична, не было ли у вас травм во время беременности?
Ей ничего не оставалось, как начать отвечать на поставленные вопросы.
– Нет, не было.
– Как проходили роды?
– Да обычно, как у всех.
– Не страдал ли сын снохождением? Энурезом?
– Каким еще энурезом? – удивилась она.
– Не писался ли он по ночам?
– Да вы что, Вольдемар Орестович?
– Борисович, – поправил её доктор.
Она посмотрела на врача умоляюще:
– Орест Борисович, может, отпустите сына?
На своё новое имя доктор нахмурился ещё больше, но поправлять маму Кости больше не стал.
– Пока об этом и речи быть не может. Надо хорошенько понаблюдать за ним. Я на себя ответственность брать не хочу. Мы недавно так выписали одного …. Так он всех своих родственников съел, – выразительно произнёс врач, строго смотря на женщину.
Мария Ильинична изумленно взглянула на доктора и недоуменно отозвалась:
– Да разве такое может случиться?
– О-о-о-о, – заунывно пропел тот, – чего не бывает с нашими пациентами.
Мама Кости недоверчиво покачала головой.
– Разрешите хотя бы повидаться с сыном, – она жалобно смотрела на Лапицкого.
Вольдемар Борисович долго мялся, чего-то выжидая. Она догадливо протянула конверт. Вольдемар дружелюбно взял подношение и, сразу же расплылся в улыбке. Он сунул деньги в карман халата.
– Теперь можно, – солидно, будто делая большое одолжение Лапицкий, проронил: – Приходите в дни посещений. Я отдам необходимые распоряжения.
Костя встретился с мамой в сумрачной и неудобной комнате для свиданий с близкими родственниками, с гнетущей атмосферой и заплесневевшими углами. Одним своим видом способной превратить здорового человека в душевнобольного.
Мария Ильинична, поздоровавшись, оглядела сына одетого в нелепую больничную одежду, внимательно вглядываясь в каждую черточку припухшего бледного лица. В её взгляде читалось сострадание и сочувствие. Но она справилась с нахлынувшими эмоциями и чтобы подбодрить Костю, а не расплакаться самой, произнесла:
– Потерпи сынок. Всё образуется.
– Отец что не пришел? – сын перевёл разговор в другое русло, гордо не желая, чтобы его жалели.
– Отец, как ты в больницу попал, на меня накричал, что я тебя отдала на растерзание врачам, а потом слёг. На больничном долго был. Он ведь любит тебя очень, – она всхлипнула, – а теперь к рюмке стал прикладываться. Ему соседи наплели, что отсюда никто не выходит. Он и главному врачу звонил, да ничего не добился. Я тоже пока твоему лечащему врачу денег не дала, и меня не пускали.
