Еврей Фельдман (все с заглавных букв), флагманский артиллерист флота и выдающийся снайпер, – находился в данное время на борту «Советского Союза», ведущего изо всех калибров огонь по щитам и выставленным на мертвый якорь ржавым бронированным остовам давно списанных кораблей. Кузнецов тоже предпочел бы сейчас находиться в море, ощущая на лице соленую влажность морского ветра, не долетающего до Москвы, а не слушать мелочные разносы вице-адмирала каким-то неизвестным офицерам, неправильно составившим крайне важные бумаги.
Море! Как часто люди, носящие морскую форму и с гордостью называющие себя моряками, не имеют понятия о том, какое оно есть на самом деле. Как часто кронштадтские комендантские патрули ловят желтолицых подводников, не отдавших честь важному своей должностью береговому каперангу, да еще посмевших «пререкаться». И доставляют они их, бедняг, в соответствующую контору «до выяснения». И томятся там матросы и старшины в каменном нутре, вместо того чтобы с чистым и искренним восторгом глазеть на гуляющих по улицам живых девушек.
А потом такой же бледный офицер в невысоком чине каплея сидит, вздыхая, в приемной и робким голосом упрашивает отпустить его матросиков, которые три недели не вылезали из железной коробки, отвыкли от устава, а в санаторий путевок не хватило всем, и нельзя ли их выпустить, а то через две недели опять поход… И суровый кавторанг строго выговаривает ему, что устав один для всех, что в этот раз он пожалеет и отпустит, если обиженный капитан первого ранга не станет лишнюю бучу поднимать, «но вы должны понять, что…». И так далее, и так далее, и так далее. А ведь многие и это считают морской службой.
Настоящие моряки в это время шли по заливу в кильватерной колонне, возглавляемой линейным крейсером, и сигнальщики на крыльях мостика, щурясь от долетающих даже сюда брызг, всматривались в темнеющий восточный горизонт, из которого могли выскользнуть тени атакующих глиссеров или низкие силуэты расходящихся веером эсминцев. И штурманы, сталкиваясь лбами, чертили прокладки на ватманах: пропустишь один створ или береговой ориентир – спишут, спишут на берег без разговоров.
– Нас не остановить.
Слова командира линейного корабля, не обращенные ни к кому и прозвучавшие среди приглушенных голосов переговаривающихся офицеров, заставили вице-адмирала Левченко обернуться.
– Что?
– Нас никому не остановить, – повторил командир «Союза», уставившись взглядом в надвигающуюся темноту. – Я не знаю, что они там думают: что русские – салаги, что им путь в море закрыт… Вокруг посмотрите. Мы задавим всех.
Адмирал был несколько удивлен таким проявлением чувств со стороны обычно строгого и прямого каперанга, но подобные слова не могли оставить его равнодушным. Только-только приведя в Архангельск отряд принятых у британцев кораблей и будучи сразу же вызван в Москву для отчета перед наркомом ВМФ, он после короткой беседы был послан в Ленинград, чтобы принять «тяжелую бригаду»
