а Двенадцатый легион мы могли бы более успешно использовать в другом месте. Что до правления, то пусть наш наместник присматривает за Иудеей из Кесарии, издалека – так его не станут отвлекать мелочи. Время от времени нужно будет, естественно, показать нашу силу и в Иерусалиме. Как мы делаем сейчас. А этот Архелай – глупец. В семье, как говорят, не без урода! Я всегда так говорил, и никто не сможет этого отрицать.
– Совершенно верно, ваше императорское величество! – проговорил Сатурнин тактично. – Вы знаете евреев, как никто другой.
– Но я знаю, что и ты знаешь их, и не хуже меня. Будет ли с их стороны сопротивление, станут ли они бунтовать? Ожидать ли нам всплеска того, что я бы назвал фанатическим национализмом?
– Все в руках наместника, ваше императорское величие!
– Прокуратора, Сатурнин. Прокуратора. Иудея – не такая уж важная провинция, чтобы отправлять туда наместника. Нужно выбрать, кого туда послать. Валерий! Принеси список.
Список был принесен.
Возвращения Святого Семейства в Назарете ждали. Когда Иосиф с семьей вернулся, робкий и измотанный дорогой, их встретили громкими приветствиями и объятиями, причем ребе Хомер вознес к небесам прочувствованную молитву:
– Слава Господу, ибо потерянные нашлись, а павшие восстали из мертвых.
В последнем, как Иосиф решил, ребе зашел слишком далеко. Что касается всего остального, то, как говорится, могло быть и хуже. Элисеба, сгорбленная и вечно жалующаяся на жизнь, но все еще достаточно энергичная, в отсутствие хозяев поддерживала дом в порядке, а потому там пахло жильем, а не могильной плесенью и пылью. Иаков и Иоанн продолжали работать в мастерской, причем Иаков успел рассказать всем, что дело принадлежит ему, и на вполне законных основаниях, поскольку перед своим отъездом в Вифлеем Иосиф позвал его в дом и сказал:
– Если я умру в этом путешествии, мастерская переходит к тебе с условием, что ты позаботишься о моих родных. Если умрем мы все, тогда мастерская – твоя без всяких условий.
– А как я узнаю, что вы умерли? – поинтересовался Иаков, но ответа не получил.
Иосиф и его семья отсутствовали слишком долго, из чего Иаков сделал вывод, что все они умерли.
Но Иосиф вернулся и, поразмыслив, все устроил как надо. Иаков уехал из Назарета и начал собственное дело, и все понимали, откуда у него взялись на это деньги, хотя Иосиф об этом не обмолвился ни словом. Сам же он решил на первое время обходиться одним помощником, пока, со временем, в семье не подрастет и второй.
И здесь перед рассказчиком этой истории встает проблема – что делать с тем периодом – и немалым, почти в тридцать лет, – жизни Иисуса, который он провел в Назарете после возвращения Святого Семейства на родину. Ведь в следующий раз он появится перед нами, в славе и силе своей, уже далеко не молодым, а оставить без должного внимания эти тихие и спокойные годы, по истечении которых он придет к людям как проповедник и искупитель их грехов – значит, лишить моих пытливых читателей
