go when the Moon doth wane,
An’ the Werewolf howls by the dread Wolfsbane.
When the Lady’s Moon is new, Kiss thy hand to Her times two.
When the Moon rides at Her peak Then your heart’s desire seek.
Heed the Northwind’s mighty gale – Lock the door and drop the sail.
When the wind comes from the South, Love will kiss thee on the mouth.
When the wind blows from the East, Expect the new and set the feast.
When the West wind blows o’er thee, Departed spirits restless be.
Nine woods in the Cauldron go – Burn them quick an’ burn them slow.
Elder be ye Lady’s tree – Burn it not or cursed ye’ll be.
When the Wheel begins to turn – Let the Beltane fires burn.
When the Wheel has turned a Yule, Light the Log an’ let Pan rule.
Heed ye flower bush an’ tree – By the Lady Blessèd Be.
Where the rippling waters go Cast a stone an’ truth ye’ll know.
When ye have need, Hearken not to others greed.
With the fool no season spend Or be counted as his friend.
Merry meet an’ merry part – Bright the cheeks an’ warm the heart.
Mind the Threefold Law ye should – Three times bad an’ three times good.
When misfortune is enow, Wear the Blue Star on thy brow.
True in love ever be Unless thy lover’s false to thee.
Eight words ye Wiccan Rede fulfill – An’ it harm none,
Do what ye will.
Глава 1
ПОЧТИ ДВА ГОДА СПУСТЯ ГДЕ-ТО В МУНТЕНИИ
Мужчина зарылся лицом в волосы жены. Ее веки были закрыты, щеки бледны. Она умерла полчаса назад, и тем не менее он продолжал бормотать ей на ухо ласковые слова. Умолял проснуться и не покидать его. От вида его горя мое сердце разрывалось на части. Она была едва ли старше меня и прошлым летом еще жила полной жизнью. А теперь, холодная, лежала в своей постели в одной сорочке, пропитанной ее кровью. Мне хотелось утешить мужчину, но я не могла. Не существует слов, способных облегчить эту боль. Теряя любимого человека, вместе с ним лишаешься частички собственного сердца, причем навсегда.
На улице в вершинах сосен завывал ледяной северный ветер. Для этого времени незадолго до Остары было необычно холодно, и деревни Мунтении все еще лежали под толстым слоем снега. Никто из соседей не придет, чтобы помолиться за эту женщину. Слишком опасно выходить за дверь в такую погоду. Потому что, если решившегося шагнуть за порог не заберет буря, за нее это сделают волки. Несмотря на то, что еще несколько часов назад исход родов был ясен, я по-прежнему в шоковом состоянии сидела на коленях между ног мертвой женщины. У меня на руках лежала крошечная девочка, которая пришла в этот мир и не сделала ни единого вдоха. Очень красивая, с пушком темных волос на головке и светлой, почти прозрачной кожей. Мое тело трясло, и в то же время я просто не могла пошевелиться. Три дня я сражалась за жизнь ребенка, не в силах вынести мысль о том, что она умрет, как и многие другие дети минувшей зимой. Я нежно погладила малышку по щеке. Мои слезы капали на закрытые глазки. Все в ней казалось таким крохотным и милым, и все напоминало мне о младенце, которого я в последний раз держала на руках год назад. Младенца, которого сама родила в такую же ураганную ночь в Аквинкуме и которого вскоре после этого мне пришлось покинуть. По всему телу побежали мурашки, хотя в комнате было жарко, как в печке. Я сдержала всхлип и внезапно почувствовала себя полностью опустошенной. Даже хуже, чем после смерти Кирилла. Жива ли еще моя маленькая девочка? Почувствовала бы я, будь это не так? Горло сжалось от тоски. Нельзя о ней думать. Всякий раз вспоминая ее, я разваливалась на части. Сейчас нужно завернуть мертвого ребенка в одеяло и отдать мужчине, чтобы он попрощался со своей дочерью, но я не хотела ее отпускать. Мне хотелось сжать девочку в объятиях и защитить. Но она умерла. Ее душа давно уже на пути в страну вечного лета. На руках у матери. Я прижала к себе маленькое холодное тельце.
– Мне так жаль, – прошептала я. – Так жаль.
Я просила прощения не только у нее, но и у собственной дочери. По крайней мере, я успела дать ей имя и назвала Эстерой, в честь одной из ее предшественниц, которая принесла мир в Ардял.
– Отдай ее мне! – рявкнул мужчина, огромными мозолистыми руками стерев слезы со щек.
В его глазах ясно читался упрек. Он винил меня в смерти своей семьи. И имел на это полное право. Ни мать, ни дитя не умерли бы, примени я свою магию. Но это подвергло бы опасности меня саму, поэтому я спасла себя, а не невинное существо. К горлу подступила горькая желчь. Схватив одеялко, я завернула в него малышку и передала отцу. Затем накрыла тело мертвой женщины потрепанной простыней и, не прощаясь, вышла на улицу, в холод и снег. Нужно уйти подальше от этого дома и воспоминаний. Только не думая об Эстере, мне удавалось сдерживать порыв возвратиться к ней. Но этого делать нельзя. Будучи ребенком ведьмы, она и так находилась под угрозой. А как наследница тернового трона и дочь палатина стригоев… Если Селеста о ней узнает, то не успокоится, пока не найдет. Она пленит ее и будет использовать, чтобы
